Барабан и дудка

Рядовым всегда несладко... Британские солдаты в Бельгии. Иллюстрация из книги

Хейстингс взял на себя роль разоблачителя мифов, утверждая, что история Первой мировой в Западной Европе во многом мифологизирована. С автором можно согласиться – мифы базируются на пропаганде еще военных времен, которой пользовались позднейшие историки, между тем о многих кровопролитных, имевших серьезное военное значение сражениях почти ничего не известно. Рассказывая о таких оставшихся в тени эпизодах, Хейстингс имеет в виду прежде всего англичан. Сражение при Ле-Като, после которого британцы были вынуждены начать затяжное отступление по Франции, подано словами солдата Йоркширского полка: «Эту битву не описать словами… Мы угодили в западню – странно, что кто-то вообще выбрался живым…» В ней участвовал и лейтенант Урвикского полка Бернард Монтгомери, будущий фельдмаршал Второй мировой, который в 1914-м «крайне отрицательно отзывался о большинстве сторон британского командования и управления» в том сражении.

Один из британских офицеров во время отступления обнаружил на центральной площади городка Сен-Кантен лежащих вповалку изможденных солдат, «не реагирующих ни на брань, ни на тычки». Оказалось, что их батальонные командиры вручили мэру «документ о капитуляции» – для передачи немцам. Расторопный кавалерийский майор Том Бриджес отобрал у мэра позорную бумагу и пристыдил двух полковников. У майора не было запаса спиртного, чтобы подкрепить силы до смерти уставших людей, не было еды и, видимо, кончились слова увещевания. Тогда он реквизировал в магазине игрушек детские музыкальные инструменты. «Вооружившись барабаном и дудкой, они с горнистом принялись круг за кругом обходить площадь, наигрывая «Tipperary». Старая маршевая песня «It’s a Long Way to Tipperary», исполняемая столь комичным образом, подействовала на солдат освежающе, некоторые улыбались, другие хлопали в такт. Завладев вниманием, Бриджес заявил, что вместе с ними догонит их полк. Наступали сумерки, но люди начали подниматься, разбирать сваленное в кучу оружие и строиться. В темноте майор Бриджес привел более трех сотен уорвикских стрелков в часть. Хейстингс умело использует этот славный эпизод на контрасте с ужасами войны – невероятно плотным пулеметным и артиллерийским огнем, к которому оказалась не готовой ни одна из сторон, – подчеркивающий силу духа британской армии, которая сколько-нибудь значимыми победами в 1914 году похвастаться не могла.

Макс Хейстингс. Первая мировая война. Катастрофа 1914 года./ Пер. с англ. – М.: Альпина нон-фикшн, 2014. – 604 с.

Сэр Макс Хейстингс в «Катастрофе 1914 года» использует множество частных документов – писем, дневников, в том числе записки малолетнего Генриха Гиммлера, который кретинически добросовестно фиксировал: «1 августа. Играл утром в саду. Днем тоже. В 7:30 Германия объявила войну России». Автор цитирует письма премьер-министра Асквита к любовнице Венеции Стэнли, для разжигания интереса именуя их «нескромными». Все это признаки «популяризации истории», а если называть вещи своими именами – заигрывания с читателем. Однако концепция вовсе не отменяет факта: личные документы в силу их необщественной прагматики несут более впечатляющую информацию.

Гибель армии генерала Самсонова в Восточной Пруссии в конце августа 1914 года описана достаточно взвешенно. Хейстингс соглашается с теми исследователями, которые утверждают, что в результате маневров в лесистой местности «вслепую» корпус немецкого генерала Германа фон Франсуа оказался за тылом русских войск. Этот эпизод автор называет счастливой для немцев случайностью. Однако отрицает, «что августовская операция России сыграла решающую роль в исходе войны, поскольку именно из-за нее Мольтке пришлось перебросить в критический момент два корпуса с Запада, поменяв соотношение немецких сил между Восточным и Западным фронтами». Автор утверждает, что «Германии попросту не хватило ресурсов для осуществления своих грандиозных планов во Франции одновременно с операциями каких  бы то ни было масштабов на востоке». Утверждение Хейстингса по меньшей мере противоречиво: если Германии не хватало войск и она вынуждена была снять их с Западного фронта и направить против России, не означает ли это, что давление немцев во Франции ослабло? Прямая связь с позднейшими успехами французов, которые до переброски двух немецких корпусов на восток готовили к обороне город Париж, представляется очевидной. После французского наступления на ослабленных немцев на Марне в германской армии «зарождалось глубочайшее, страстное, на грани истерики ощущение предательства, чувство, что какие-то злые силы украли у Германии победу».

Английский писатель Артур Мейчен напечатал репортаж о том, что солдатам британских экспедиционных войск под Монсом явился святой Георгий с войском лучников старой Англии, которые поражали врагов дождем стрел, и 10 000 немецких солдат необъяснимым образом погибли без единой раны. Русскому человеку в этой связи вспоминается знаменитое Пелгусиево видение перед Невской битвой Александра со шведами. Хейстингс пишет о явлении святого Георгия британцам с насмешкой. Однако нельзя не согласиться с тем, что даже литературный вымысел Мейчена, опиравшегося на средневековые легенды, укрепил твердость солдат в той части их души, в которой у каждого неизбежно сохраняется вера.

Участник боев на реке Эне англичанин Луис Спирс позже писал: «Я исполняюсь глубочайшей благодарности за то, что никто из смотревших на другой берег Эны… не имел ни малейшего представления о том, что их ждет. У них не вставали перед глазами страшные картины утонувших в грязи траншей… и долгие годы мытарств». Для российского читателя, в особенности подготовленного, книга Макса Хейстингса полна недосказанностей и предвзятости, однако сами приводимые автором факты доказывают, что в острых политических конфликтах за сотню лет мало что изменилось.