И ты, Прут…

Утопия – это любовь. Или любовь – это утопия? Фото Екатерины Богдановой

«И ты – Прут» – так я отозвался как-то в переписке на публицистику Сергея Эрлиха, имея в виду одновременно и конкретную (отнюдь не «предательскую», как у Брута) реакцию на мою статью о Волжском тексте, и хлесткость его публицистики в целом, и реку Прут, на берегах которой он родился. Речной же водораздел может стать не только государственной границей, но и линией жанрового разделения  утопии и антиутопии.

Книга с двойным дном и двойным (направленным в противоположные направления) течением собрала образцы такой острой, улавливающей точки водоразделов и перспектив публицистики. Два течения – два способа воплощения мечты: «индивидуалистический» – повышение статуса в существующих социальных условиях, «коллективистский» – изменение общественного строя. В «Утопии бессов» свой подход автор соотносит с подходом немецкого философа Карла Мангейма, который радикально разделил общественную мысль на идеологию (оправдание господствующих порядков) и утопию (критическое отношение к действительности во имя лучшего будущего). Идеология воплощается через традицию, а утопия – через революцию. А чтобы окончательно размежевать идеологию и утопию, следует определить родовое понятие, которое их объединяет. «Обе формы футуристического сознания ориентированы на воспроизведение (достижение) того или иного общественного образца. Образцы эти санкционированы. Освящением идеологии занимаются государственные жрецы. Утопию благословляют социальные пророки. Следовательно, в обоих случаях речь идет о священном образце, то есть мифе. Идеология – миф традиции, апологетический миф сервильных жрецов. Утопия – миф революции, критический миф бунтарей-пророков.

Мечтая о будущем, необходимо выбрать один из двух мифов. Третьего не дано!»

Сергей Эрлих. Бес утопии/ Утопия бессов. – СПб.: Нестор-История, 2013. – 592 с.

Чем больше утопии-любви, чем меньше ненависти-антиутопии, тем долговечнее новая традиция, берет автор на вооружение сформулированный уже современным российским философом Вадимом Штепой закон. Утопия – это любовь (деятельность за), антиутопия – это ненависть (деятельность против). Это можно также обозначить как правило экзорцизма – изгнания бесов из утопии. Мстительные бесы революции – это воплощенная антиутопия. Все обвинения идеологов в адрес утопии в действительности адресованы своим же архетипическим собратьям по жертвоприношению. Утопия – это всегда самопожертвование, воплощенный призыв возлюбить ближнего как самого себя.

Течения – два, но источника – три. Главная идея «Беса утопии» – формулирование и обоснование тезиса, что три образа будущего (идеология, антиутопия и утопия) основаны на трех архетипах жертвы (жертвоприношении детей, стариков и самопожертвовании).

Современная христианская цивилизация троична. Она подразделяется на Латинскую Америку, Запад и Россию. Как попасть на глобальный концерт, в частности, утопический? Пожалуй, через следование заповедям Христа, в котором в практической жизни могли преуспеть только святые самоотречения. Но теперь возникли реальные предпосылки массового принятия ценностей любви, свободы и творчества, для чего больше не требуется сверхнапряжения духовных и физических сил. «Достаточно, чтобы творцы в большинстве своем соответствовали самой умеренной степени разумного альтруизма и начали по капле выдавливать из себя въевшиеся в подсознание структуры-оборотни культуры жертвоприношения: насилие–страх, господство–рабство, присвоение–отчуждение. Необходимо осознать, какие звериные архаичные силы управляют нашими мыслями, чувствами, словами и поступками. Отринув их, мы увидим, как нелепо живем, пребывая в постоянной необходимости бороться за ресурс, балансируя всеми ипостасями одновременно в страхе оступиться и не встать. Эта вечная относительность к кому-то или чему-то лишает нас возможности быть самими собой. Настало время вернуться к себе через абсолют безотносительных ценностей самопожертвования: любви, творчества, свободы! В этом, на мой взгляд, и заключается футуристория культуры». Какой утопист, однако…

Вторая часть книги – «Утопия бессов» – посвящена наиболее перспективному, с точки зрения автора, месту воплощения утопических ожиданий – Республике Молдова. Ведь нынешняя глобальная информационная утопия должна учитывать локальный опыт одного из самых благополучных в прошлом островов советского архипелага и в то же время смириться с политической несостоятельностью нынешнего политического класса.