Сергей Строганов В тот самый период, когда отечественная философия наверстывала в Европе упущенное за годы партийного марксизма, авторитаризма и железного занавеса, когда поток переводов западных авторов заполнил все возможные ниши постсоветского пространства, Жак Деррида обращается к Карлу Марксу и марксизму как принципиально новому философскому дискурсу, который наконец завершит погребение и отпевание всей предшествующей западной культуры мысли. «В этом смысле марксизм мог бы многому научить западную философию при условии его радикальной интерпретации/радикализации. Радикализация же марксизма должна в таком случае идти значительно дальше, чем полагает деконструкция, – до переосмысления самой сущности и предназначения философии (впервые в западной культуре предугаданной именно марксизмом): толкования ее как симфонической активности миротворения, где философские роли/системы объединяются и дополняют друг друга в рамках Philosophia Universalis».
«И все же – всегда ли конец есть непременно и погребение? Почему не предположить возможность философствования как «концеведения»?» – спрашивал Жак Деррида как раз в духе марксизма и обращался именно к призраку марксизма постсоветского пространства, прекрасно понимая, что «для того, чтобы он (разговор. – С.Р.) состоялся, требуется продвижение в иную (пока «ничейную») зону философствования».
В зону философствования?! В зону европейских или советских призраков или в «полножизненную бытийственность» постсоветского пространства, в которой как раз и можно было научиться жизни и смерти? «Кто тот Другой, который знает о смерти? – спрашивал Жак Деррида. – Тот, кто уже умер, но не обернулся призраком, а присутствует собственной смертью». Только постсоветское пространство, пройдя весь путь, от начала и до конца явило собственной историей возможность и действительность смерти/конца.
Советская смерть не была погребением, а развернутым в земном присутствии процессом, пространственно-временной метрикой смерти, которая ведет к жизни, но к жизни Другого. Присутствующая советская смерть, отторгая призрачное «послежитие», была дана как единственный осязаемый предел, который только то и позволяет сбываться от начала и до самого конца. Сбываться рождением Другого порядка мира. В постсоветском пространстве-времени смерти/предела вопрос о смерти человека наконец обрел осязаемые черты действительных поступков. Индивидуальное созерцание призрака смерти призраком человека утрачивает всякий смысл, поскольку «определенный индивид есть лишь некое определенное родовое существо и как таковое смертен» (Маркс).
Конечно, человеческая смерть/конец не есть погребение. Только логоцентризм западной философии, который так стремился низложить Жак Деррида, питается точечностью ничто, мнимой смерти. Но «голый результат есть труп, оставивший позади себя тенденцию», тогда как «суть дела исчерпывается не своей целью, а своим осуществлением, и не результат есть действительное целое, а результат вместе со своим становлением» (Гегель). Человек смертен не перед лицом смерти, а как родовое существо, то есть как воспроизводящее род, а потому стареющее или обладающее тенденцией к смерти/концу, действительным небытием, определяющим целое и индивида, и рода.
Каким образом теперь можно говорить о конце философии? И какое отношение имеет смерть человека к концу философии? К иному порядку, к ничейной зоне? Философия как конгломерат бумажных страниц, инкрустированных сажей, бессмертна, и только философствующие обладают действительной возможностью стареть и умирать. Само философствование как спасительное «концеведение» самого философствующего – не в этом ли заключается радикализация марксизма в стране, которая питалась его призраками и призраками современной Европы?
Жак Деррида, стремившийся отыскать ничейную зону философии, попал в мир призрачного бессмертия призраков – советской/постсоветской философии. Он не только ошибся в выборе маршрута, но напрасно растратил запал и энергию своего блестящего стиля. Он тщетно негодовал и призывал в лице международного сообщества интеллектуалов призрачных представителей той самой ничейной зоны философствования – территории СССР. Все напрасно.
Призраки не реагируют на пощечины. Они даже не умеют их замечать.
