Евангелие от Армани

Армани – многоликий и неизвестный.
Иллюстрация из книги

Рената Молхо. Быть Армани/ Пер. с итал. Ж.Трабукки. – СПб.: Азбука-классика, 2008. – 352 с.

Автор книги, итальянская журналистка Рената Молхо, считает своим долгом первым делом сообщить читателям, что написала биографию Армани не по заказу знаменитого модельера и даже не с его подачи. Скорее наоборот: известный своей неразговорчивостью и скрытностью Джорджо Армани не только наотрез отказался собственноручно браться за мемуары, но и к идее авторизованного жизнеописания отнесся весьма подозрительно. Лишь бесчисленные уговоры близких подвигли его благословить это начинание и впустить-таки писательницу в святая святых своих архивов. Как-никак в 2004 году Армани отпраздновал свое 70-летие. И если сам он полагает, что для адекватного самовыражения ему пока вполне хватает модельных эскизов, то его пресс-центр убежден, что час канонизации уже пробил. В полном соответствии с законами дефиле вслед за моделями их создатель также должен подняться на сцену и предъявить публике свое истинное лицо.

Итак, книга Ренаты Молхо – первая книга о Джорджо Армани, и ей присуще все то, что вообще характерно для официальных биографий современных бизнес-королей: с одной стороны – желание удовлетворить массовый спрос на смачные подробности из интимной сферы, с другой – стремление избегать откровений, могущих бросить тень на репутацию героя, ведь на ней, как известно, зиждется финансовое благополучие всей империи. Рената Молхо блестяще балансирует между этими двумя крайностями: она отдает себе отчет в необходимости создать убедительный психологический портрет своего главного персонажа и при этом проявляет чудеса политкорректности. Надо сказать, что в случае с Армани сделать это довольно сложно. Ведь, согласитесь, весьма рискованно умозаключать что-либо конкретное о внутреннем мире художника, с одинаковым успехом проектирующего форму для футбольной сборной Италии и обложку для Евангелия, используемого во время торжественных месс в Ватикане. Что же касается явного предпочтения мужской одежды, доминирующей в творчестве Армани со времен учреждения им совместно со своим другом и компаньоном Серджио Галеотти собственной фирмы, то и это, как говорится, факт обоюдоострый. В конце концов новые, мягкие и текучие линии пиджаков от Армани пришлись по вкусу миллионам наших современников, так что созданный им образ мужчины – чувственного и эгоцентричного – свидетельствует в равной мере и о социальной интуиции модельера, и о его личных пристрастиях.

Основной пафос Молхо как раз в этом и заключается: представить Джорджо Армани как гениального прозорливца, сумевшего уловить и воплотить в своих моделях дух времени. Без малейших колебаний она ставит знак равенства между стилем в одежде и политикой: «Наступает 1968 год, ознаменованный студенческими волнениями в Париже... В консервативной Италии, обычно реагирующей на новые веяния с некоторым опозданием, именно Джорджо Армани было суждено создать синтез зарождающихся веяний, одомашнить их, очистить от разрушительного содержания, чтобы привнести надежду в эстетику, пронизанную ветром свежих идей. Эстетику, впитавшую дух перемен, оказывающую влияние на умы, но в то же время более толерантную». Конечно, о модельерах часто говорят как о революционерах вкуса, однако в книге Молхо эта риторика достигает своего апогея: «У Джорджо Армани в ту пору было единственное твердое убеждение: возможно все, неудовлетворенность нестерпима». Лозунг, достойный настоящего карбонария, не правда ли?

Удивительно, впрочем, другое: культ, создаваемый Молхо вокруг персоны Армани, сам модельер как раз и разрушает. Он противится возведению фигуры кутюрье в ранг духовного гуру: «Что представляют собой стилисты? Просто люди, рисующие одежду. Но этого сегодня многим недостаточно, это не подогревает воображение. Поэтому преувеличиваются не существенные для большинства стилистов связи – с культурой, искусством, духовностью. Стилистам приписывается особая светская роль или даже специальная функция: быть наставниками в искусстве жизни. Я с этим не согласен и говорю: осторожно, это опасно! Я хочу быть честным до конца». Надо признать, что для такого рода заявлений требуется немалое трезвомыслие и мужество. Ведь мало кто из великих мира сего избежал искушения пытаться расширить границы своей империи до самого края ойкумены.