Алексей Нилогов. Юрий Степанов. Концепты. Тонкая пленка цивилизации. – М.: Языки славянских культур, 2007. – 248 с.
В книге французских постструктуралистов Делеза и Гваттари «Что такое философия?» производство концептов провозглашается основной задачей философии: «Концепт – это контур, конфигурация, констелляция некоторого будущего события. В этом смысле концепты по праву принадлежат философии, так как именно она их вновь и вновь творит». В книге академика Степанова под концептами понимается явление культуры, родственное «понятию» в логике, психологии и философии, исторически – «идеям» Платона. Юрий Сергеевич трактует концепты настолько расширительно, что это позволяет номинировать их в качестве единиц измерения культурологии. Семиотическая специализация Степанова открывает перед ним философский горизонт языковых событий, которые объединяются в концепты ассоциативными связями.
Данная книга перекликается со словарем русской культуры «Константы» (2004), в котором Степанов описывает такие основополагающие понятия, как «Мир» (вокруг нас), «Ментальный мир» (в нашем сознании) и их компонентов – концептов «Слово», «Вера», Любовь», «Радость», «Знание», «Наука», «Число, Счет», «Страх, Тоска», «Грех, Блуд», «Свои – Чужие».
По словам автора, «осуществление концепта – это прежде всего его имя, но часто, притом в самых важных случаях, просто фраза, целое высказывание, бытовое, музыкальное или живописное, картина или даже нечто несловесное, «недискретное». По Степанову, концепт напоминает понятие, расширенное в результате всей современной научной ситуации. Если понятие «определяется», то концепт «переживается». Для такого переживания лучше всего подходит термин «индефиниция», предложенный Михаилом Эпштейном и обозначающий понятие, не исчерпывающееся никакими дефинициями. Концепт включает в себя не только логические признаки, но и компоненты научных, психологических, авангардно-художественных, эмоциональных и бытовых явлений. Наука о концептах – это «наука о ненаучном».
Книга Степанова представляет собой мозаику концептов, или тонких пленок цивилизации, складывающихся в Новую всеобщую антропологию. Вслед за Ламартином автор восклицает: «Человечество – это ткач, который ткет свой гобелен, видя его лишь с рабочей изнанки, как хаос узелков и обрывков нитей, но настанет день, ткач зайдет с лицевой, парадной стороны – и увидит божественной красоты чудо!..»
Концептологическая тактика Степанова во многом близка языководческому проекту Михаила Эпштейна, когда благодаря «совокупности концептов и их тем открывается какое-то новое состояние общественной духовной жизни, не нашедшее еще общего «имени» («Новая антропология»? «Новая семиотика культуры»? «Цивилизация духа»?)», однако его стратегия несколько наивна, поскольку одним набором ассоциаций между феноменами культуры невозможно создать «всеобщую гуманитарную науку, или новую всеобщую антропологию, объединяющую разные виды искусств и разделы наук о них». Такая позиция отдает культурологическим комплексом неполноты, больше всего заметном на фоне истории культуры.
Как бы культурологи ни старались перепрофилировать философию в одну из гуманитарных наук, всегда остается опасность антифилософского реванша, заключающегося в том, чтобы включить науку о мудрости в состав наук о культуре. По мнению Федора Гиренка, философия изначально контркультурна, поэтому любые попытки контрабандой поименовать ее гуманитарной наукой должны однозначно пресекаться как лженаучные.
