Михаил Бойко В России, как и в СССР, в тайваньском вопросе традиционно принято сочувствовать Пекину. Однако при глубоком рассмотрении проблемы возникает мысль, что эта, без сомнения, исторически оправданная позиция может противоречить непосредственным геополитическим интересам России. Монография Георгия Зиновьева – хороший повод задуматься над тем, что сулит России разрешение тайваньского вопроса.
С одной стороны, геополитическая пролонгация американской мощи требует продолжения существования независимого от пекинского правительства Тайваня. С другой стороны, большие сомнения вызывает готовность Соединенных Штатов пойти до конца в случае использования материковым Китаем силового варианта разрешения конфликта. Не предпочтут ли США в определенный момент пожертвовать своим союзником, чтобы переориентировать аппетиты Китая в выгодном для себя направлении (например, на север)? Пример подобного прагматизма США продемонстрировали 1 января 1979 года, когда ради укрепления неформального партнерства с Китаем против СССР разорвали дипломатические и союзнические связи с Тайванем и поменяли дипломатическое признание с Китайской Республики (КР) на Китайскую Народную Республику (КНР) – своего врага в Корее и закулисного врага во Вьетнаме. О драматических подробностях этого вероломного шага, произведенного без всяких предварительных консультаций с Тайбэем, поведал в свое время последний посол КР в США Шэнь Цзяньхун в мемуарах с красноречивым названием «Как Соединенные Штаты продали своего союзника».
В том, что аппетиты Китая будут простираться именно на север, не существует сомнений с 1964 года, когда Мао Цзэдуном были озвучены претензии на 1,5 млн. кв. км территории СССР. Не изменилась позиция Китая и с приходом к власти Дэн Сяопина, ненавидевшего Советский Союз в еще большей степени, чем Мао Цзэдун, Рональд Рейган или Збигнев Бжезинский. Дэн Сяопин считал, что, начиная с опиумных войн, Китай был объектом агрессии со стороны великих держав. Однако если брать в целом, то наибольший вред Китаю нанесли два государства – Япония и Россия, причем последняя больше всех поживилась. Она отторгла 3 миллиона кв. км, исконно принадлежавших Китаю: царская Россия по неравноправным договорам получила 1,5 кв. км, а затем СССР при Сталине настоял на независимости Монголии площадью также 1,5 кв. км. «Те, кто старше пятидесяти, – сетовал Дэн, – помнят, что на карте Китай походил на кленовый лист. Сейчас же с севера от этого листа оказался отгрызен изрядный кусок».
О своих претензиях в отношении СССР и теперь уже России Пекин предпочитает не вспоминать после того, как в 1982 году, когда стало очевидно, что США перехватили стратегическую инициативу, решил придерживаться более сбалансированной политики.
Однако факт остается фактом – на Дальнем Востоке примерно 6,5 млн. россиян живут по соседству со 130 млн. китайцев на северо-востоке Китая. Причем, как отмечают аналитики, проблема не в том, что регион малонаселен, а в том, что по отношению к возможностям трудоустройства для местного населения, после того как предприятия военно-промышленного комплекса Дальнего Востока пришли в упадок, он сегодня, напротив, перенаселен. Новые промышленные предприятия могли бы открыть возможности для занятости и приостановить отток населения в зарубежные страны и центральную Россию, но такие предприятия невозможно создать без инвестиций, развитой инфраструктуры и технологических ноу-хау.
И вот здесь, как отмечают авторы сборника «Япония, открытая миру», самое время оторвать свой взгляд от Китая и обратить его в сторону Японии – страны, которая способна предоставить все необходимое для модернизации Дальнего Востока быстро и на широкомасштабной основе. Именно партнерство с Японией отвечает, по мнению коллектива авторов, стратегическим интересам России на Дальнем Востоке и в Тихоокеанском регионе в целом.
