Осторожно, феноменология!

Феноменология представляет собой самый отчаянный жест возвращения к объективной реальности и ее смыслам. Несмотря на то что основатель строгой науки феноменологии – Эдмунд Гуссерль – может быть назван последним динозавром классической философии, интерес к ней по-прежнему преобладает над чувством меры.

Гуссерль полагал, что рациональное знание – это наука. Однако на пути его достижения перед ним встал субъективный мир человека, в котором зерна срослись с плевелами. Чтобы очистить сознание, немецкому философу понадобилось изобрести несколько эшелонов редукций, позволяющих словам и вещам сливаться в очевидностях. Настаивая на праопыте, который бы длился усилиями трансцендентального «я», Гуссерль отказался от языка в пользу чистых смыслов. За этим последовало забвение не столько бытия, сколько языка бытия – метафизической предпосылки естественной бессмысленности. Трансцендентальный идеализм Гуссерля заложил традицию умерщвления человека, растянувшуюся на весь XX век и увенчавшуюся некрологом Фуко в виде антропологического круга.

По словам философа Федора Гиренка, феноменология повинна в том, что современный человек превратился в разумную, но немыслящую субстанцию, которая больше не в состоянии воздействовать на себя, то есть удостоверяя собственное сознание. Критика объектно-субъектных отношений в философии окончательно похоронило претензии феноменологии на трансцендентальную объективность, носителем которой, как правило, выступало все человечество. Отныне приоритет отдан философской антропологии, центральным поиском которой стала человеческая самость.

Почти полвека ушло на то, чтобы провести различие между разумным и мыслящим в человеке. Отказавшись от надзирательной рефлексии «я», философия приостановила действие трансцендентальной иллюзии, суть которой, по мнению Гиренка, «состоит в том, что она возможное наделяет преимуществами по отношению к наличному».

Человек – это невозможное, а не набор устаревших антропоцентризмов. Задача новой философии – в актуализации нереального, симулятивного, фантастического, утопического. Нам нужна самость без «я» – такой мыслящий хаос, который остановит воспроизводство всеобщей разумности без мыслящего начала.

Как отмечает Гиренок, «распад «я» лишает феноменологию причины ее существования. Феноменология имеет смысл при сопоставлении возможного и наличного в порядке реальности. Если актуальное выходит за пределы реальности, то опыт выходит за пределы вербального. Современная философия отказывается понимать опыт как всегда вербальный опыт, а сознание как непременно языковое сознание».

С другой стороны, только язык обладает уникальной способностью к означиванию бессмысленного мира сущего, выступающего посредником между бытием и его языком. Если самость обладает свойством самоактуализации (существование вне и помимо индивидуальных усилий человека стать человеком), то язык – свойством автореферентности, благодаря которой удается воязыковить невозможный ранее опыт.

Феноменология заключает язык в скобки, применяя к нему соответствующую редукцию, однако сама оказывается в методологическом парадоксе описания собственных экспериментов посредством автореференций языка. Феноменологии недостает лингвистической спонтанности, которая бы накладывалась на непосредственное усмотрение истины, написанное на языке бытия. Такая нищета феноменологии очень дорого обошлась классической философии, в результате чего появилась анархическая, или постмодернистская, философия, предупредившая человечество от интернационализма объективного знания.