Гяур в поношенном мундире

Ростислав Фадеев. 60 лет Кавказской войны; Письма с Кавказа; Записки о кавказских делах. – М.: Государственная публичная историческая библиотека России, 2007. – 60 с.

Ростислав Андреевич Фадеев (1824–1883) являет собой пример типичного пассионария: уверенного в себе в экстремальных обстоятельствах, но не переносящего муштры и рутины, наделенного живым воображением и порывистым, беспокойным характером. Против желания отца, саратовского губернатора, Фадеев поступил в артиллерийское училище. Но незадолго до окончания курса был исключен и выслан юнкером в батарею, находившуюся в Тирасполе, где пробыл около года, пока под давлением отца не подал в отставку. С 1844 года служил волонтером на Кавказе, получил два ранения. Но, однажды приехав в Санкт-Петербург, был выслан «за непозволительную болтовню» в Екатеринослав, где провел около двух лет в вынужденном бездействии, занимаясь самообразованием.

В конце 1850 года Фадеев вновь поступил на службу в Кавказскую армию и с тех пор почти без перерыва принимал участие в военных действиях, завершившихся покорением Кавказа. На заключительном этапе кампании против Шамиля Фадееву удалось организовать переправу российских войск под шквальным огнем мюридов через реку Койсу. «Уставший душой» Шамиль скрылся в своем последнем логове – неприступном Гунибе. По легенде, Фадеев первым ступил на Гунибское плато.

По просьбе князя Барятинского Фадеев написал три основных произведения о Кавказской войне. Однако, вслед за этим в 1866 году из-за кофликта с военным министром Д.А. Милютиным был вынужден выйти в отставку. Последовавшие работы «Вооруженные силы России», «Мнения о Восточном вопросе», «Чем нам быть?», «Письма о современном состоянии России» вывели Фадеева в число ведущих политических мыслителей России.

Как только началась Русско-турецкая война, граф Милютин поступил относительно Фадеева достойно государственного ума. Он подал Фадееву руку примирения, и опальный генерал вновь определился на действительную службу. После злодейского убийства террористами императора Александра II Фадеев оказался среди инициаторов создания тайной контрреволюционной организации «Священная дружина», прообраза русских монархических союзов 1905–1906 гг.

Несмотря на свои заслуги и рвение, в сентябре 1883 года Фадеев получил из Петербурга извещение штаба, что в скором времени будет зачислен в запас с утратой всего содержания, кроме ничтожной пенсии. От этого удара генерал уже не оправился. О бедственном материальном положении Фадеева говорит то, что все имущество покойного генерала составили три рубля и поношенный мундир.

В современных учебниках истории годом начала Кавказской войны считается 1817-й, когда под предводительством генерала Ермолова началось планомерное продвижение русских войск на территорию Чечни и горного Дагестана. Фадеев ведет отсчет с 1801 года, когда Россия приняла под свою власть Грузинское царство. 60 лет, заключает Фадеев, продолжался штурм гигантской крепости по имени Кавказ, в которой сосредоточилась вся энергия мусульманства.

Мало кто знает, что обращение кавказских народов в ислам произошло только в начале XIX века в связи с распространением мюридизма (дословно «послушничество»). Как пишет Фадеев, мюридизм не создавал своего богословия: он разнился от веры, общей всем суннитам, только крайностью своих выводов. В результате на Северном Кавказе возникло молодое энергичное теократическое государство, стремившееся подчинить себе человеческую жизнь в ее целостности. Во главе этого чудовищного образования стоял имам. Этот титул мюриды понимали в его первоначальном значении, в смысле «наследник пророка, вдохновленный свыше, проникающий во все семь смыслов Корана, поставленный над землей для исполнения слова Божия».

Три имама последовательно поднимали знамя джихада: Кази-мулла (Гази-Мухаммад) (1829–1832), убитый русскими при взятии Гимры, Гамзат-бек (1832–1834), убитый в результате кровной мести заговорщиками, мстившими ему за истребление рода аварских ханов, и, наконец, Шамиль (1834–1859).

Невероятная продолжительность этой войны объясняется, по мнению Фадеева, боевыми и нравственными качествами кавказских народов, а также воспламенявшим их фанатизмом: «В отношении военной энергии сравнивать кавказских горцев с алжирскими арабами или кабилами, из которых французское краснобайство сделало страшных противников, может быть только смешно. Никогда алжирцы, ни в каком числе, не могли взять блокгауза, защищаемого двадцатью пятью солдатами. Адыги и лезгины брали голыми руками крепости, где сидел целый кавказский батальон; они шли на картечь и штыки неустрашимых людей, решившихся умереть до одного, взрывавших в последние минуты пороховые магазины, и все-таки – шли; заваливали ров и покрывали бруствер своими телами, взлетали на воздух вместе с защитниками, но овладевали крепостью».

Благодаря мюридизму раздробленный прежде Кавказ превратился в военную машину. Вместо отдельных обществ без связи и порядка русские войска встретила сплошная масса, отражавшая каждый удар общим усилием. 1843 год был годом триумфа мюридов. Чечня и Дагестан были вырваны из русских рук.

К счастью, по мере упрочнения власти Шамиля фанатизм остывал, и его власть принимала оттенок обыкновенного азиатского деспотизма. Но, несмотря на это, победу стало возможным одержать только после того, как удалось отколоть от Шамиля чеченцев, которые никогда не проникались мюридизмом вполне. Примирение Чечни позволило русским войскам взять горный Дагестан в кольцо.

Кавказская война, подчеркивает Фадеев, нанесла огромный ущерб России. Если бы во время Крымской войны кавказские батальоны появились под Севастополем, англо-французский десант был бы уничтожен. Но России приходилось неподвижно держать на Кавказе 270 тыс. лучших солдат, способных сломить любого европейского врага.

По мнению Фадеева, столь мощный успех мюридизма был в значительной мере обусловлен неправильной русской политикой: «Не вглядевшись в характер приобретенного края, русская власть начала свои действия ложной системой – уничтожением самобытных общественных учреждений, ломкой властей, взросших из народной почвы, заставлявших каждое племя дорожить своей самостоятельностью; русское начальство собственными руками разбило плотины, через которые мюридизму было трудно прорваться».

Завершая свои труды, Фадеев считал, что Кавказ примирен навеки, но, оказалось, ошибся – советская и новая российская власть наступили на те же грабли. Мюридизм по-прежнему жив, пусть под другим названием и в другом обличье, и в любой момент готов проснуться. Оттого анализ причин возникновения Кавказской войны и первоначальных неудач России, проделанный Фадеевым, остается актуальным.