Гении или мучители животных?

Лев Шильник. Шизо и цикло: Психологический определитель. – М.: ЭНАС, 2007, 240 с.

Лев Шильник – блестящий популяризатор, способный увлеченно и систематизированно пересказывать чужие идеи (включая самые экстравагантные), не претендуя на сенсационность и обходясь без отсебятины. В предыдущей книге «А был ли мальчик?» Шильник отдал дань основательно скомпрометированной академиком Фоменко ретрологии – «подлинной науке о прошлом», противопоставляемой в таком качестве «конвенциональной историографии» (то есть изначально сфальсифицированной версии событий). Книга «Шизо и цикло» посвящена более близкой Шильнику (врачу по профессии) теме – психологии.

Исходной точкой для автора служит гипотеза Эрнеста Кречмера (1888–1964) о связи между строением тела и характером. Как известно, немецкий психиатр отметил, что у больных, страдающих циклотимией (легкая форма маниакально-депрессивного психоза), чаще всего встречается так называемое пикническое телосложение: широкая грудь, коренастая фигура, крупная голова, большой живот, нередко избыточный вес. А у больных шизофренией, напротив, преобладает астеническая конституция: худощавость, узкая грудная клетка, вытянутое лицо, длинные руки и ноги, тонкие, изящные кисти.

Затем Шильник неожиданно уходит далеко в сторону: повествует о различии между характером и темпераментом, излагает типологии характеров согласно Петру Ганнушкину, Роберту Мертону и Дэвиду Рисмену, совершает экскурс в историю (френологию, физиогномику, открытие и изучение гипноза) и завершает учением генетика Владимира Эфроимсона о «стигматах гениальности». В итоге оказывается, что классификации по шкале «шизо–цикло» вопреки заголовку посвящена лишь десятая часть книги.

Что ж, не страшно, потому что ни шизоидный, ни циклоидный типы не играют большой роли в русском национальном характере. Вот французские культура, мышление и характер имеют, как правило, шизоидный довесок (шизорадикал, по Кречмеру), что никак не может служить основой для уничижительных суждений: шизоидность – это особенность характерологии, своеобразный тип организации психики и постижения мира, некая потенция, могущая при исключительно неблагоприятном развитии увенчаться душевной болезнью.

В русском национальном характере чувствуется ярко выраженная эпилептоидная компонента, которую психолог Ксения Касьянова описывает следующим образом: «Она характеризуется некоторой замедленностью и определенной вязкостью мышления, довольно высокой неотзывчивостью на внешние стимулы и раздражения. За пределами же этой устойчивости и неотзывчивости на внешние стимулы, когда ситуация провоцирует наконец нарастание тревожности, мы становимся взрывоопасными, а в состоянии взрыва – весьма разрушительными для окружающих и для себя самих: тогда вышибаются все заслоны контрольных механизмов и эмоции бушуют бесконтрольно и яростно, пока не разрядится весь их накопленный отрицательный потенциал. После этого происходит возвращение к состоянию успокоенности и даже некоторой замедленности, начинается новое накопление эмоционального потенциала, расходуемого в обычном состоянии очень скупо и только определенной окраски (умеренной и мягкой). Это сочетание терпеливости и взрывоопасности делает нас довольно предсказуемыми и не всегда понятными в поведении». Психология проливает свет на российскую историю┘

Очень странно поэтому, что Шильник отмечает только отрицательные черты этого эпилептоидного типа: чрезвычайную жестокость, лживость, вспыльчивость, льстивость, ревнивость, сладострастность, патологическую обстоятельность и прилипчивость. Они, как оказывается, любят изводить окружающих, мучить животных, избивать и дразнить младших и слабых, издеваться над беспомощными и неспособными дать отпор. Отталкивающий психологический портрет дополняется соответствующими образами русской литературы: Порфирия Головлева у Салтыкова-Щедрина, Ставрогина, Смердякова и Федора Карамазова у Достоевского.

А между тем, по мнению Касьяновой: «Эпилептоиды придают той группе, в которую они входят, устойчивость, солидность. Они часто бывают организаторами и лидируют в деле достижения общей цели, так как ничто не мешает эпилептоиду воспринять общую, групповую цель как свою собственную, тогда он стремится к ее достижению с тем же упорством и последовательностью, увлекая за собою и других. При этом другие могут на пути к этой цели несколько раз терять надежду, считать дело проигранным, однако эпилептоид твердо верит в победу и мешает другим бросить все и заняться прочими делами». Эпилептоидами были Александр Македонский, Цезарь, Магомет, Петр Великий, Наполеон...

К сожалению, не везде Льву Шильнику удалось выдержать эмоциональную нейтральность при описании психологических типов. Впрочем, это единственный недостаток книги, которая не только может служить введением в «психогностику», но и заменить по многим вопросам справочник.