Исповедь царедворца

Василий Кривенко. В Министерстве двора. Воспоминания. – СПб.: «Нестор-История», 2006, 320 с.

В последнее время у нас издано столько мемуаров, что, казалось бы, белых пятен в истории государства Российского уже не осталось. В общем-то, и первые две части воспоминаний царского сановника и литератора Василия Силовича Кривенко (1854–1931) – о кадетском корпусе и юнкерских годах – во многом «вариация на тему», воспетую другими писателями и мемуаристами. «Как тяжело в осенние и зимние месяцы подниматься в полутьме, в 6 часов утра. Гремит барабан повестку, а через четверть часа зорю. «Встать!» – раздается повелительный окрик дежурного офицера, затянутого уже в мундир. Старательные кадеты при первых еще звуках повестки вскакивают и быстро одеваются; большинство же не так легко на подъем. Еле протерши глаза, ребята кучками бредут чистить сапоги и пуговицы на куртке┘» – подобные тяготы кадетского бытия описаны не раз и не два, хотя автору не откажешь в живости изложения, цепкости и «детальности» взгляда.

Но гораздо интереснее третий раздел мемуаров, который так и называется – «В Министерстве двора». Автор книги при Александре III занимал должность руководителя канцелярии министра императорского двора графа И.И.Воронцова-Дашкова и, более того, являлся доверенным лицом графа. Поэтому был в курсе придворных тонкостей и интриг, неведомых большинству других сановников. Например, как-то Воронцов-Дашков показал ему «записку гр. Валуева <граф Петр Валуев – в то время председатель Комитета министров, Кавказского комитета и Комиссии для принятия прошений, на высочайшее имя приносимых. – О.Р.>, адресованную цесаревичу. В нескольких местах писарский, каллиграфический текст испещрен был валуевской корректурой, присыпанной золотым песком. «Смотрите-де, с какою тщательностью я проверяю бумаги». «Вот о чем ему, видимо, хотелось своими золотыми поправками доложить наследнику», – заметил Воронцов. Сам же он относился к внешности бумажной переписки искренне равнодушно, не придавал значения ни форматам, ни достоинству бумаги, ни почеркам, ни поправкам┘ Поседевшие за письменными столами опытные чиновники приходили в смятение от неуважительного отношения министра к бумажно-канцелярскому укладу, многими годами закрепленному, требовавшему неустанной затяжной переписки».

Эти подробности тем ценнее, что в летописном отношении Министерству императорского двора (МИДв) не повезло. В отличие от других министерских «собратьев» у него так и не появилось официального издания, которое воспело бы его «труды и дни». Такого рода книги выходили к юбилеям, а до своего столетия, пришедшегося на 1926 год, МИДв по понятным причинам не дотянуло. А ведь есть что вспомнить: в системе государственного управления оно находилось на особом положении. Объединяя все конторы и правления, ведавшие дворцовым хозяйством, МИДв единственное подчинялось не Сенату, а императору. От него же получало все указания. Александр III был натурой крайне бережливой и не любил нововведений. «По поводу предложения об устройстве калориферного отопления в некоторых комнатах Гатчинского дворца он отметил: «Для чего? Я не понимаю, отопление отличное и чудная тяга»┘ Предположено было в Петергофе перестроить обветшавшую царскую купальню. Отметка: «Это почему? Оставить и не трогать»┘ Сделано было представление о постройке новой оранжереи. Отметка: «Новую не строить, а перестроить одну из более ветхих фруктовых в оранжерею для припуска розанов»┘

Или взять синодского обер-прокурора Победоносцева – того самого, который над Россией простер совиные крыла и с которым Кривенко не раз сталкивался по службе: «Не раз я слышал от него, что он, о влиянии которого рассказывают-де такие небылицы, в сущности, не может устроить самого пустяшного дела вне своего ведомства. Совершенно серьезно просил меня оказать протекцию некоторым лицам. Не думаю, чтобы он рисовался; Победоносцев, думается мне, сам не отдавал себе точного отчета о степени своего влияния на внутреннюю русскую политику┘ Со стороны глядя на высокое положение министров, можно было думать, что достаточно пальцем шевельнуть, и желание их тотчас будет исполнено. На деле же это выходило не совсем так. В каждом ведомстве «столоначальники» в конце концов брали вверх, выставляя разного рода затруднения для проведения в жизнь решений министра». Как знакомо┘