Несчастный круглый мир

Про «Ундозерское жизнеописание». По воспоминаниям Евдокии Петровны Оськиной (Самойловой), записанным ее сыном Александром Федоровичем Оськиным. Фотографии, документы, комментарии. – СПб.: Красный матрос, 2007, 100 с.

Сто с лишним лет назад наши интеллигентные соотечественники ездили в народ, чтобы его просветить. Теперь – чтобы просветлиться. Прекрасно изданная брошюра выполнена в духе с детства мною нелюбимой песни БГ про то, как стать ближе к земле. И это единственный минус книги.

Вкратце перескажу ее предысторию: на какой-то выставке с издателем Михаилом Сапего познакомился некто Вадим Ваштай и показал приобретенную по случаю машинопись «Ундозерского жизнеописания». В конце был указан телефон его составителя – Александра Федоровича Оськина, составившего «Жизнеописание» со слов своей матери. Михаил и его друзья решили разыскать Александра Федоровича, и, хотя надежды было мало (машинопись была сделана почти 20 лет назад, а Оськину по расчетам выходило около восьмидесяти), они с ним все-таки встретились. В итоге «Красный матрос» издал под одной обложкой само «Ундозерское жизнеописание», краткую автобиографию Александра Оськина, несколько фото из его личного архива плюс фотоотчет о «геройском марш-броске» Михаила Сапего со товарищи по маршруту Санкт-Петербург–Вытегра–Ундозерье–Вытегра–Санкт-Петербург.

Мотивацию этой поездки я себе вполне представляю, а вот смысла в ее включении в книгу, кроме как желания покрасоваться на фоне северорусских пейзажей, не вижу. И больно режут слова из песни Дюши Романова, которыми издательство ухарски завершает авторское предисловие: «Это твоя родина, сынок». Потому что устные мемуары Евдокии Петровны Оськиной, записанные ее сыном, – совсем не об этом.

Я прочитал их – не отрываясь и сожалея о том, что так мало, – как рассказ старого, где-то уже рядом со смертью находящегося человека о недолговечности всего хорошего и о старании отвоевать себе кусочек устойчивого быта в суровых природных и исторических условиях. Работа с малолетства, на праздник пироги с рыбой, постоянная угроза неурожая, чуть что – пожар, суровые деревенские нравы:

«Как-то ушли мы сено косить на Качозеро, а няньке надо было гулять по деревне. Чтобы ребенок уснул, додумалась облить его холодной водой. У Васи на воскресенье и голосок потух. Заболел дифтерией. Я няньке отказала:

– Если мать велит, то придешь обратно с матерью вместе.

Мать за тридцать километров пришла, а мой Васинька уже умер».

Щемящая история любви к солдату, подхватившему на фронте трахому и начинающему слепнуть еще до свадьбы. Тяжелая жизнь у мужниной родни. А через несколько лет после свадьбы и любовь начинает стираться┘

Вспоминается все это бесстрастно и без надрыва – и подразумевает у читателя не этнографический, а жизненный интерес. «Ундозерское жизнеописание» – это «Война и мир», надиктованная Платоном Каратаевым. И оказывается она книгой кошмарной, хотя точнее будет сказать, что это книга о кошмаре, переживаемом как обыденность, – о мире с очень ограниченным количеством альтернатив, пусть и по-толстовски «круглом», но при этом давящем, ломающем и сводящем потихоньку с ума. О мире, которым лучше любоваться на расстоянии.

Поэтому, если уж я и поеду на некоторый срок в деревню – всякое может случиться, – то никаких иллюзий по поводу того, что происходит «ближе к земле», испытывать не буду. Впрочем, я определенно не считаю, что в городе – или где там? в Европе? на Сейшельских островах? – вольнее дышится. Колорит другой, а сюжеты все те же.