Реалити vs. шоу

Идея подглядывания в замочную скважину на российском телевидении быстро сдулась. Продюсерам стало ясно, что интерес к застекольной жизни может держаться только за счет более или менее внятной сюжетной интриги. Так реалити-шоу превратились в мыльные оперы, а героями нашего времени стали Ольга Бузова и Степан Меньшиков – крепкие, состоявшиеся актеры одной роли. Вся реалити оказалась лишь острой приправой к мясистому шоу.

Кажется, что-то похожее происходит и с литературой. Исповедальная проза нон-фикшн по-прежнему в цене, но то, что мне попадает в руки, в массе своей больше похоже не на Пруста, а на сборники анекдотов, стремящиеся походить на романы. Мемуарная жизнь выглядит куда более захватывающей, цельной и связной, чем жизнь сама по себе.

Да и есть ли там, за замочной скважиной, действительно на что смотреть – или просто старый фетиш «литературы в поисках реальности» не дает мне угомониться?

Некоторое время назад мне в руки попал дневник, который вел Николай Козаков, рядовой советский человек: с культурными претензиями, но профессионально с литературой не связанный. Вел он его ежедневно на протяжении почти 20 лет – так, что накопилось около ста общих тетрадей. Выглядит это примерно так: «Сегодня я напротив – с вина не раскис, а стал бодрее, и аппетит разыгрался, так что я, съев рассольник, печенку и кисель с томатным соком, раздумывал – не повторить ли. К сожалению, не было никаких молочнокислых продуктов. Из столовой я еще прошел на вокзал, но решил, что хватит выпивать, и пошел домой».

Что в этом фрагменте раздражает? Пожалуй, отсутствие самоиронии, убийственная основательность всех этих киселей и рассольников. Чтобы последовательно и без сбоев фиксировать «все, как есть», нужно быть человеком в достаточной степени твердолобым. Но разве не та же самая твердолобость бросалась бы в глаза читателю, возьмись Николай Козаков вместо дневников за написание фэнтези или любовного романа?

Я все больше убеждаюсь, что противопоставление «фикшн» и «нон-фикшн» – в известной мере условное и схоластическое. В конце концов «Книга мертвых» Лимонова больше похожа на его же «Палача», чем на – ну, допустим – «Рассказы о Анне Ахматовой» Наймана. А свежеизданные мемуары Александра Шаганова представляют собой точный прозаический аналог его стихотворных текстов, чуждых языковой – да и какой бы то ни было еще – рефлексии.

Нет никакого открытия в том, что мы читаем авторов, а не жанры. И ищем, если не озабочены какой-то специальной целью, не достоверности изложения событий, а достоверности мысли и наблюдения. Такая достоверность – это то, ради чего вообще стоит читать. Но это вовсе не мифологическая «первозданная чистота» взгляда культурного аутсайдера. На самом деле можно за всю жизнь ни одной книги не прочитать и даже грамоту забыть для верности, а жизни так и не увидеть.