Петит

ГОРЯЧИЕ ДНИ ХОЛОДНОЙ ОСЕНИ

Иштван Эркень. Записки из блокнота 1956 года/ Пер. с венг. Т.Воронкиной. – М.: Энигма; Культурный центр Венгерской Республики, 2006, 38 с.

Эта небольшая книжица издана в виде обычного дешевенького блокнота для записей – форма, как говорится, полностью соответствует содержанию. Но главное все же то, что автор этих записей и непосредственный очевидец кризисных событий осени 1956 года в Венгрии – Иштван Эркень, один из самых выдающихся венгерских писателей ХХ века.

Хроника текущих событий предельно лапидарна – для обстоятельного анализа и выводов у автора не было ни времени, ни душевных сил. Вот одна из записей: «Голова у меня разламывается от боли, взбудораженный, я мечусь по квартире. Нервная система человека реагирует тоньше, чем разум. Я и сам не знаю, отчего так взвинчен, что не только не способен говорить, но даже в действиях своих не отдаю себе отчета». Последние слова характерны – тогда совсем немногие отдавали себе отчет в том, что происходит и как реагировать.

Спустя полвека отрывочные записи из блокнота Эркеня воспринимаются в контексте того, что стало явным. Внутренний политический конфликт между сталинистским руководством Ракоши и более умеренными силами фактически поставил страну на грань гражданской войны. Прямое вооруженное вмешательство СССР, целью которого было силовое удержание сателлита в составе соцлагеря, оказалось именно вмешательством в чужую гражданскую войну, причем на стороне сил, которым основная масса населения не симпатизировала. И несмотря на довольно быстрый исход событий и компромиссный вариант умиротворения (приход к власти группы Кадара), образ русского вторжения и танков на улицах, как главных источников всех бед, надолго возобладал в массовом сознании. Чему немало способствовала и официальная советская версия событий, всегда вызывавшая у венгров возмущение («контрреволюционный мятеж и угроза иностранной интервенции» – истина, вывернутая аккурат наизнанку).

И еще одна запись, более чем выразительная: «На улице Доб, когда одного из гэбистов тащили на виселицу, оказалось, что он еврей. Толпа отпустила его: «Пусть не говорят, будто здесь устраивают погромы!»