Классификация итальянцев

Бернард Бернсон. Живописцы итальянского возрождения/Пер. с англ. Н.Белоусовой, И.Тепляковой. – М.: Б.С.Г.-ПРЕСС, 2006, 560 с. (Ars longa).

Даты жизни Бернарда Бернсона – 1865–1959. Американский искусствовед, специалист по Италии, он родился в небольшом литовском городке. Уже интересно. В десять лет с семьей эмигрировал в США, жил в Бостоне. В детстве увлекался астрономией и языками (в том числе русским), в юности слушал лекции по искусствоведению в Бостонском и Гарвардском университетах. В конце 1880-х путешествовал по Европе и, будучи в Риме, решил посвятить себя изучению итальянского искусства.

В России Бернсон не очень-то популярен. А между тем его труд «Живописцы итальянского Возрождения» переведен практически на все языки мира и снискал громкую славу.

Перед нами не заумные рассуждения сухаря-«искусствоеда», присыпанные пылью веков и загроможденные скучной научной терминологией. Это понятно уже с первых строк авторского «Предисловия»: «Многие люди, смотря на произведения искусства, не разбираются, какое из них является ценным. Часто их вниманию предлагаются художественные суррогаты, а они, не понимая этого, стесняются выразить свое мнение и, подобно ребенку из сказки Андерсена, воскликнуть: «Смотрите, а ведь король-то голый!» Но постепенно некоторые начинают испытывать смутное недовольство, чувствуя, что их обманывают или даже потешаются над ними. Словно людей вдруг лишили привычной пищи и взамен предлагают другую, совершенно им неизвестную, со странным вкусом и, возможно, даже ядовитую.

В течение веков человечество постигало, чем и как оно может питаться: какими животными и птицами, рыбами и земноводными, овощами и фруктами. В течение веков люди учились готовить пищу так, чтобы она привлекала их обоняние и вкус. Подобным образом мы постепенно учились тому, что может служить нам духовной пищей – какие картины, скульптура и архитектура. Но в действительности лишь немногие столь же хорошо разбираются в том, на что они смотрят, как в том, что они едят. Многие понимают толк в хорошей еде, часто они думают, что совершенно так же понимают, что такое искусство┘»

Чтобы не случилось духовно-пищевого отравления, вкус к прекрасному нужно воспитывать, разумеется, с детства, и итальянская живопись XIII–XVI веков – один из самых подходящих «рецептов». Бернсон посвятил ее изучению семьдесят с лишним лет, обобщив свой опыт в «Живописцах┘». Он не призывает читателя к абстрактному восхищению мастерами Возрождения, но четко классифицирует достоинства и художественные принципы живописных школ – флорентийской, венецианской, средне- и североитальянской. Например, венецианцы (Беллини, Карпаччо, Джорджоне) отличаются поэтичностью, красотой и вполне доступны пониманию. Флорентийцы (Джотто, Мазаччо, Поллайоло, Боттичелли, Микеланджело) – это «интеллектуалы», среднеитальянская школа (Рафаэль, Пьеро делла Франческа, Лука Синьорелли) – «иллюстраторы», живописцы Северной Италии (Пизанелло, Мантенья) весьма консервативны┘

Узкие специалисты, конечно же, найдут к чему придраться. Кому-то кажется спорным географический, а не хронологический принцип деления итальянской живописи. Порой автор чересчур увлекается какой-то одной стороной творчества того или иного живописца в ущерб целостному представлению о его стиле. Например, говоря о гравюрах Антонио Поллайоло, Бернсон подробно описывает передачу художником движущихся фигур, оставляя без внимания многоплановый пейзаж, сложные ракурсы и т.д. У Боттичелли его восхищает исключительно декоративное начало, и свои восторги он иллюстрирует тремя картинами – «Весной», «Рождением Венеры» и «Афиной с кентавром». При всем при том оставляет за кадром мужские портреты и ошибочно считает, что цвет не играл в работах художника никакой роли┘

Однако заслуг у Бернсона все равно больше. Он составил знаменитый индекс-каталог – список картин, где каждая работа закреплена за определенным мастером и классифицирована как его собственное произведение или труд целой мастерской. «Индекс» включает более 12 000 названий, не раз переиздавался и служит огромным подспорьем музейщикам и искусствоведам.

Бернсон – блестящий стилист, дань его литературному таланту отдавал сам Эрнест Хемингуэй. Получая «нобелевку» за повесть «Старик и море», новоиспеченный лауреат заявил, что если говорить о мастерстве литературной речи, то премию стоит присудить Бернарду Бернсону, чью прозу отличает прозрачность и ясность. Правда, премию Бернсон так и не получил. Да и писателем себя не считал: «Я еще раз повторяю, что рожден для разговоров, а не для того, чтобы писать книги. Мне бы надо жить в XVIII веке, когда разговор заменял жизнь».