Париж не резиновый

Андре Моруа. Париж/ Пер. с фр. Э. Леонидовой. – М.: Б.С.Г.-ПРЕСС, 2006, 218 с.

Эмиль Эрзог (1885–1967), вошедший в историю мировой литературы под именем Андре Моруа, по месту рождения провинциал, но большая часть его жизни прошла в Париже. Этот город стал для него страстной любовью, а плодом этой любви – литературное путешествие по французской столице. Оно открывается «Письмом иностранке»: «Вы всегда говорили мне о Париже, хотя никогда его не видели, с такой искренней любовью, что мне захотелось показать вам его – точнее, помочь вам вновь обрести Париж, ведь мысленно вы жили в нем долго и, пожалуй, знаете его лучше, чем я. Вы вместе с Квазимодо и Эсмеральдой бродили по старым улицам вокруг Нотр-Дам; вместе с Растиньяком обследовали семейные пансионаты, которых теперь уже нет; вместе с ним поднимались к Пер-Лашез и с этого холма бросали вызов распростертому у ваших ног городу┘ Итак, вы приходите на это свидание с Парижем подготовленной годами ожиданий и надежд. И вы не разочаруетесь».

Конечно, в «неразочаровании» велика роль не только легендарного города, но и самого экскурсовода. Вроде бы ничего особенного в маршруте путешествия нет: Эйфелева башня, Пер-Лашез, Монпарнас и другие «общие места». Но если Виктор Гюго когда-то сравнил знаменитый собор Нотр-Дам с симфонией, то эссе Моруа можно назвать и симфонией, и гимном, и серенадой любимому городу. «Париж – столица духа, Париж – столица вкуса, Париж – столица свободы» – этот рефрен звучит на протяжении всей книги. Мелодия ведет нас от Ситэ – острова, где родился город, – по течению Сены к Булонскому лесу и Елисейским полям, кружит по бульварам и предместьям, по-особому звучит на Монмартре и Монпарнасе. Не случайно «на Монмартре жили великие композиторы – Онеггер, Дариус Мило, которого вдохновлял, а не тревожил оглушительный шум на бульваре Клиши. На Монмартре очень охотно живут и оркестранты. Перед рестораном «Пигаль» каждый вечер к пяти часам собирается настоящая ярмарка музыкантов – кларнетист, гобоист, альт, – все они ищут работу». И художники – не верьте, что они покинули Монмартр, «для них осталось достаточно восхитительных уголков, и они продолжают любить монмартрскую жизнь», их мольберты приходится обходить на каждом углу улицы┘

Впрочем, под влюбленным взглядом любой город засияет всеми красками. «Вы скоро поймете, что Париж для Франции больше чем столица. Париж – мозг этого огромного тела. Это вовсе не значит, что во французских провинциях нет выдающихся людей. В действительности коренные парижане занимают в стране место, соответствующее их числу. Но все великие люди провинции получают признание только в Париже. Репутация действительна только тогда, когда она подтверждена Парижем. Английский писатель может всю жизнь провести вдали от Лондона, американский – вдали от Нью-Йорка. Если же французский писатель не живет в Париже, он должен каждый год погружаться в атмосферу этого города, где идеи, казалось бы, рождаются быстрее, но и гибнут быстрее, если они нежизненны. Кто-то в провинции питает иллюзии насчет своего никому не известного шедевра; после трехдневного пребывания в Париже он убеждается, что «нежно прижимал к своему сердцу репу». Замените в цитате «Париж» на «Москву», «французский» на «российский», и вы поймете, как много общего у двух столиц – помимо дороговизны жизни, уличных кафе и арбатско-монмартрских тружеников кисти. Оба города издавна притягивают провинциалов, туристов, мигрантов. А ведь Москва не резиновая. И Париж.

Испытывают ли провинциальные французы к главному городу страны такую же тягу-зависть-ненависть, как немосковские россияне – к своей столице и ее обитателям? Судя по книге Моруа – только любовь. Впрочем, любовь к Парижу – чувство очень русское, не требующее взаимности. «Пусть у других городов тоже есть своя поэзия, но мы так впитали в себя очарование французских книг, что только в Париже нам все время кажется, будто мы все это уже видели. Некогда римляне, как, например, Цицерон, чувствовали себя в Афинах, как дома. А мы чувствуем себя, как дома, в Париже. Таковы столицы с ярко выраженной духовной жизнью – столицы духа». Все мы так или иначе – граждане Парижа.