Треск за ушами

Начало семидесятых знаю только по рассказам. Тогда многие продукты, которые сейчас воспринимаются как нечто элементарное и само собой разумеющиеся (гречка, масло и т.д.), свободно не продавались. Однажды в ближайшем универсаме «выбросили» яйца. Их давали по норме – десяток в одни руки. Мигом образовалась очередь часа на два с половиной. Я участвовала в ней, спя в коляске, и не просто так: по настоянию матери мне тоже продали десять яиц. Правда, какие-то тетки возмущались: мол, дите столько не съест, да и вообще грудные яйцами не питаются. «Норма – на человека, – отрезала мать. – А она тоже человек!»

Да, звание человека было не гордым, но иногда все же полезным. Понятно, яйцевые и прочие нормы существовали не для всех: моя одноклассница, которой повезло родиться у папы – секретаря обкома партии, вообще не знала, что это такое. Власть всех времен и народов первым делом заботилась о вкусной и здоровой пище для себя, любимой. Не зря же сказано классиком: «В мире есть царь, этот царь беспощаден, голод названье ему».

Голодать допустимо народу, но не власти. Рассказы для октябрят о том, как соратники Ильича, включая наркома продовольствия, в первые годы советской власти перебивались пустым чаем и падали в голодные обмороки, – не вяжутся с воспоминаниями современников. Чета Каменевых, например, ежедневно получала в Кремле обеды, которых запросто хватало на девятерых. Народ же мог любоваться продуктовым изобилием на страницах кулинарных книг, где чуть ли не каждая глава открывалась цитатами из классиков марксизма-ленинизма и отрывками из речей руководителей партии и правительства. Ни в одной стране мира поваренные издания не удостаивались такого постоянного высочайшего внимания.

В продовольственном вопросе важно соблюсти тонкий баланс. С одной стороны, не доводить население до голодных бунтов, иначе можно и власти лишиться. С другой – напоминать электорату, кто является его истинным кормильцем, чтобы ценил и помнил. Так что самое здоровое состояние для народа – легкое чувство голода. Диету для себя власть так и не придумала: большинство ее представителей, судя по их внешнему виду, не знают никаких гастрономических ограничений. Едят – аж за ушами трещит, и за этим треском не разобрать никаких посторонних звуков. Не слышны робкие голоса социологов: по последнему опросу фонда «Общественное мнение», 19% наших сограждан «изредка» и каждой десятой семье «часто» не по карману обычный┘ хлеб. Не слышен глас народа: «Даешь контрактную армию!» или «Запретим бойцовых собак-убийц!».

Когда я ем – я глух и нем. Все правильно.