Ольга Балла Кирилл Фараджев. Творческий эгоцентризм и преображенная инфантильность (Анализ произведений Ф.Кафки, А.Платонова, А.Чехова, М.Цветаевой, И.Бродского). – М.: Собрание, 2005, 168 с.
Культуролог Кирилл Фараджев берется рассмотреть творчество пяти крупных европейских писателей вопреки всем различиям между ними с одной общей позиции. Споря с обывательской мифологией о «светлом детстве» творческого человека, которое якобы дает «благодатную непосредственность восприятия, игровое начало в любом виде творчества, доверие к жизни», Фараджев намерен ухватить творчество Кафки, Платонова, Чехова, Цветаевой и Бродского за его темный корень – и разместить его опять-таки в детстве. Его цель – понять, как особенности этих писателей вырастают из их детских трудностей. Причем трудностей непреодоленных, которые так с ними и остались и до конца их дней продолжали отравлять жизнь им самим и их окружению.
Этих писателей объединяет на самом деле одно: все они инфантильные эгоцентрики. Отдельный вопрос: только ли их пятерых и почему именно их? Были ли они самыми большими, типичными, «знаковыми» инфантильными эгоцентриками во всей мировой литературе или, допустим, в европейской словесности последних двух веков? Всему этому суждено остаться без ответа.
В том, что источник творческих особенностей – именно здесь, Фараджев, похоже, не сомневается. Не слишком волнует его и вопрос о том, а не могут ли быть и еще какие-то источники. Ну ладно – всех источников не охватишь, приходится чем-то ограничиваться.
У каждого из выбранных авторов выделяется некий центральный узел затруднений во взаимоотношениях с миром и самим собой. Его, полагает исследователь, писатель и проговаривает художественными средствами. Штука в том, что, по Фараджеву, проговаривание трудностей – путь хоть и плодотворный в художественном смысле, но в отношении личностного роста иллюзорный и в конечном счете – тупиковый. Таким образом, личные трудности не получают конструктивного разрешения – напротив, консервируются, даже усугубляются.
Схему развития личности, предложенную психоаналитиками, Фараджев принимает как универсальную. Согласно ей, человек – если, конечно, все идет правильно – развивается по восходящей: от менее совершенных состояний к более совершенным, от менее свободных – к более свободным. На верхних ступенях этой лестницы должен получиться идеальный человек новоевропейского типа. Независимый, критичный, коммуникабельный. Не слишком сковывающий условностями и традициями, но умеющий использовать их как правила игры. Ориентированный на активную самореализацию и в то же время удобный для других: соглашающийся с тем, что не он – центр мира. Реалистичный: четко-де отделяющий Объективную Реальность от собственных домыслов о ней. Любое отклонение от развития в этом единоспасающем направлении и не назовешь иначе, как регрессией и даже, прости господи, девиацией. Даже если они – «плодотворные». «Регрессия, – пишет Фараджев, – все же движение вспять, неизбежное следствие уязвленного нарциссизма и разочарования в различных требованиях. Поэтому плодотворной, творческой регрессии зачастую сопутствуют импульсы к саморазрушению и то, что в психологии принято называть девиациями».
Все идеи и художественные изыски избранных для анализа классиков, получается, от неправильного устройства душевной жизни. «В художественном плане элементы регрессии могут проявляться как глубинная онтологическая неуверенность персонажей, их разочарование в абсолютных началах бытия, а также склонность к созданию различных имитационных систем, которые призваны упорядочить прежде всего душевную жизнь самого человека, страдающего от ощущения хаоса и бессмыслицы существования. Такой системой могут быть и невротически-выхолощенные «правила» интимных взаимоотношений, и схемы рационально-утопического устройства, и представления о предельных основах мира, и бюрократическое делопроизводство, фиксирующее или даже заменяющее собой любой естественный порыв». И все-то не слава богу – а ведь сами и виноваты.
Вот потрудились бы устроить свою душевную жизнь как следует! Нет, почему-то не справились. Не захотели? Не смогли? Выбрали более легкий путь? Были слишком влюблены в себя и собственные странности (как и положено инфантильным эгоцентрикам)? Факт тот, что и Кафка, и Платонов, и все остальные оказались слабее своих внутренних трудностей и остались у них в плену. Ведь могли бы стать нормальными людьми. А так – пришлось заниматься литературой.
