Надежда Муравьева В июне 1917 года в очередном письме к жене Александр Блок пишет: «Мы так молоды, что в несколько месяцев можем совершенно поправиться от 300-летней болезни┘ Я был на Съезде Советов Солдатских и Рабочих Депутатов и вообще вижу много будущего, хотя и погружен в работу над прошлым┘»
Да, «много будущего» не замедлило обрушиться на всех скопом – и на тех, кто слышал «музыку революции», и на тех, кто плевать на нее хотел. Молодость, увы, нам не помогла – напротив, особого рода российская подростковая дурь с течением времени и при особой, уголовной обработке превратилась в какой-то непрестанный психопатический взбрык. 300-летняя болезнь Руси (тут великий поэт все же перегнул палку: болезни этой лет поболе, года наши страдальческие не считаны) оказалась не мирным сифилисом, не звездной сыпью, даже не бубонной чумой. Мы, конечно, прощенья просим, да и Блок таких слов, слава богу, не знал, но на Руси действует какая-то зараза вроде СПИДа. Душевного (или духовного, черт его разберет). Это когда до поры до времени молчит, а потом – при первом слабом ветерке – так разойдется, что уже и не остановишь┘ И сразу выходит у нас «много будущего». Даже складывать его некуда, так много.
А мы его не понимаем – не успеваем понимать, так скоропалительно оно наступает. Не успеешь чихнуть – и уже нет настоящего, сплошное российское будущее, и кто виноват, и что делать в этом хаосе – не разберешь. Видно, в этой стране время по-другому бежит – скачкообразно.
А слова Блока насчет погруженности «в работу над прошлым», пожалуй, здесь как раз и уместны. Ведь, чтобы поймать скользкое и многообразное будущее наше за хвост, приходится (чего уж там темнить!) непрестанно возвращаться к этому самому прошлому. Изучение его как-то усмиряет скачкообразность бытия. Тут даже и наше настоящее замедляется и высвечивается. Так что – повернемся к прошлому лицом, господа┘
Это хороший рецепт. По Блоку.
Дарья Гармоненко