Пусть глобалист танцует свой рэп

Владимир Шинкарев. Митьковские пляски: Краткое руководство для хореографических кружков художественной самодеятельности. – СПб.: Красный матрос, 2005, 90 с.

Что дело здесь не в пляске – тем яснее, чем убедительнее доказывает ее важность основатель, классик и теоретик митьковского движения. На месте пляски может оказаться – по существу и оказывается – что угодно из множества митьковских занятий: рисование, стихосложение, ношение тельняшек, а также интерес к бытовым шрифтам (об этом тоже была одна прелестная митьковская книжка), работа в котельной, пьянство, трезвость и произнесение слова «Дык!». Потому что митьковство, как известно, это прежде всего отношение к жизни, а потом уже все остальное. И даже просто отношение к жизни, способное обойтись без всего остального. Или воспользоваться им в качестве инструмента.

Подавляя читателя интеллектом, а взыскательного и искушенного – очаровывая знанием трудов Мирчи Элиаде и Петра Кропоткина, не говоря уже о Леви-Строссе, Рашид-ад-Дине и трактате «Люйши Чуньцю», Шинкарев развивает мысль: пляска – явление не просто глубоко цельное, но этическое, социальное, экзистенциальное и метафизическое. Магическое и космологическое.

Главный смысл митьковской пляски – протест против (буржуазного, навязанного, противоестественного и разрушительного) «открытого» общества и утверждение – оно же и органичное воплощение – общества «закрытого». Правильного, настоящего и душевного. Протест – такой ненавязчивый, органичный, митьковский – против навязшей в зубах прописной попперовской истины, согласно которой «открытые общества, где общественным императивом является конкуренция, – передовые, а закрытые, где общественным императивом является взаимопомощь и взаимодополнение, – традиционные и отсталые». «И дети малые научены, – фыркает Шинкарев, – что открытое общество свободно, а закрытое – тоталитарно, затурканно и бесправно». А вот фиг вам. Свобода совсем не там, где вы думаете.

Свобода как раз в своем, в родном, в закрытом. И пляска хороша главным образом тем, что в ней есть канон: излюбленный, хорошо обжитый, а главное – очень простой: притоп с одной ноги, потом с обеих ног┘ «Импровизация без канона», – о чем, разумеется, напрочь забыло «открытое» общество, пустое в своей открытости, – «вообще не танец, а спонтанные движения, лишенные магического и космологического характера» (как, впрочем, и «канон без импровизации не материализует бессознательные стороны личности»). Закрытое общество хорошо тем, что в нем все сбалансировано и приведено в соответствие. Этим оно и защищает от всего, что за его пределами.

А конкурентоспособность, кстати, тоже не там, где вы думаете. «Следует упомянуть, – замечает вдруг Шинкарев, – что закрытое, традиционное общество в целом не так уж, извиняюсь, неконкурентоспособно. Когда одно из монгольских племен приняло Ясу – свод законов Чингисхана, парадигмой которого был принцип взаимопомощи, – оно в течение жизни одного поколения всему миру «встань, хряк!» устроило».

Митьки – «модель и ядро традиционного общества» – вне всяких сомнений, хорошие и достойные люди. В самом деле: не нравится им рэп – ну и ладно, «пусть глобалист танцует свой рэп» сколько его душе угодно. А мы займемся ковырялочкой с притопом. «Лучше плохо исполненная своя Дхарма, чем хорошо – чужая». Что тут возразишь?

И все-таки что-то заставляет поежиться, когда видишь «взаимопомощь» с равенством и прочим братством вот в таком контексте. Никак что-то не удается отвязаться от мысли, что внутри каждого традиционного-традиционного, закрытого-закрытого – от всяких чужеродных вторжений извне – уютно дремлет вот эдакое «встань, хряк!». Очень даже органично дремлет, готовое в любой момент проснуться – да ка-а-а-ак задать «всему миру»!

Это ведь только митьки никого не хотят победить. И то, однако ж, с оговоркой, что именно «этим они завоюют мир».