Алексей Комнин Борис Соколов. Генрих Гиммлер: Магистр Черного ордена. - М.: АСТ-Пресс Книга, 2005, 352 с.
Доктор филологических наук историк Борис Соколов поступил благоразумно, переждав издательский бум 1990-х. Тогда в потоке книг, посвященных "свершениям" гитлеризма и знаменитым нацистам, преобладали сочинения, далекие от исторической правды, но, как пена, всегда оказывавшиеся сверху, дополнительно искажавшие и без того темную и запутанную историю германского нацизма.
Шок от войны и масштабов содеянных преступлений был настолько велик, что необходимость немедленно и жестоко наказать пойманных заправил нацизма осознавалась как насущная, а величайшая в мире юридическая импровизация - Нюрнбергский процесс 1945-1946 гг. - была организована четко и прошла успешно, несмотря на отсутствие правовой базы и исторических прецедентов.
В массовом сознании Гитлер и его сподвижники до сих пор воспринимаются как дьяволы во плоти, средоточия всех возможных зол и пороков, растленные типы, садисты, изуверы и маниакальные убийцы. Кто иной мог бы совершить такое количество злодеяний?
Как ни странно, растленные типы, изуверы и садисты среди нацистов попадались не чаще, чем среди членов любого другого сообщества, да и то главным образом среди рядовых "исполнителей". Генрих Гиммлер, человек с репутацией обер-палача, рейхсфюрер СС, - в повседневной жизни был довольно-таки заурядный обыватель, трудолюбивый, педантичный, скромный, отзывчивый на просьбы о помощи, нетерпимый по отношению ко взяточникам и лихоимцам. Никак не Сатана в мундире. Он лично не убил вообще никого. Мог бы прожить примерную жизнь, если бы не уверовал в нацистские постулаты.
Среди нацистских лидеров (за несколькими исключениями) не было ярких, выдающихся, самостоятельно мысливших людей. Своего рода парадокс: вождями режимов типа гитлеровского становятся идеологически ушибленные посредственности.
Соколов с фактами в руках показывает, что судьба Гиммлера едва ли не на все сто была предопределена именно идеологическим типом его сознания. Он свято верил в непогрешимость и кристальность создаваемой им организации СС. Так свято, как мог верить в подобные вещи только индоктринированный немец, вскормленный гимназическим винегретом из "Песни о Нибелунгах", Арминия в Тевтобургском лесу, некомментированных обрывков дешевого массового ницшеанства и победного грохота вагнеровской музыки. Несколько ложек такого винегрета, проглоченные в "системное время" (Systemzeit - так в Германии называли Веймарскую республику, созданную на основе версальской системы пактов и договоров), формировали социальную базу гитлеризма лучше любой пропаганды.
Гиммлер был не так образован, как Альфред Розенберг и Альберт Шпеер, не так хитер и проницателен, как Вальтер Шелленберг, не имел такого иезуитски-полицейского ума, как Райнхард Гейдрих, не принадлежал к военной элите (которая хоть и вступила в союз с гитлеровцами, но идеологически никогда их не поддерживала и даже в массе своей не состояла в НСДАП) - но и не был тупым скотом-алкоголиком наподобие Роберта Лея, патологическим антисемитом вроде Штрайхера и Геббельса, мрачноватым интриганом вроде Мартина Бормана. Может быть, он дожил до финала и даже чуть-чуть пережил его как раз потому, что до последнего момента верил в какое-то особенное нацистское предопределение. На этом фоне объясняются и такие действия Гиммлера, как зондаж возможностей сепаратного мира, начатый им на рубеже 1944-1945 годов (не столь топорный, как это показано в "Семнадцати мгновениях весны"). Гиммлер почему-то полагал, что с ним охотно пойдут на переговоры; точно так же на что-то рассчитывал и после краха - пока английский сержант во время обыска не вознамерился залезть ему в задницу. Этого рейхсфюрер СС уже выдержать не смог и раскусил ампулу с цианидом.
Многие факты жизни Гиммлера в книге Соколова освещены едва ли не впервые. Он указывает, например, что Гиммлер не участвовал в так называемом Ванзейском совещании 20 января 1942 года - печально известной "рабочей встрече", на которой политика нацистов в отношении евреев впервые была сформулирована как физическое истребление. Не заседал, протокол не подписывал - стало быть, не виноват?
Объяснение имеется. Большой человек Гиммлер по рангу не обязан был сидеть на рутинных мероприятиях - в Ванзее его представлял Гейдрих, как глава СД и полиции безопасности. Айнзатцгруппы СД и полиции безопасности, занимавшиеся "окончательным решением еврейского вопроса", также формировались под началом Гейдриха. Никакие четкие формулировки по "окончательному решению" документально не фиксировались, слова "уничтожение" или "истребление" произносить запрещалось. Лишь после гибели Гейдриха в мае 1942 года Гиммлер возглавил это "направление деятельности", да и то не лично - главным координатором был Адольф Айхман (Эйхман), начальник так называемого реферата (отдела) IVB4 в составе РСХА.
Если, как справедливо пишет автор, впасть в юридический идиотизм и требовать документальное подтверждение каждого отдельного обвинения в адрес Гиммлера, подтвердить удастся далеко не все. И вождь СС предстанет если не невинным агнцем, то кем-то вроде унылого исполнительного чиновника, которых при нацизме в Германии хватало и которых также никто не обвинял в преступлениях против человечества. Но Гиммлер не мог не знать, что творили на оккупированных территориях и в системе лагерей люди из его ведомства. А потому этот тусклый лысоватый человек в пенсне, боявшийся дома вынимать мышей из мышеловки (его тошнило) и едва ли способный самолично пролить человеческую кровь, был и остается одним из величайших преступников и убийц. Попытка возглавить осуществление бредовой идеи почти всегда заканчивается безымянной могилой и проклятием потомков.
Дарья Гармоненко