Андрей Кротков Ольга Крыштановская. Анатомия российской элиты. - М.: Захаров, 2005, 384 с.
Эту книгу следовало бы назвать не "Анатомией┘", а скорее "Физиологией обменных и метаболических процессов российской власти".
Ольга Крыштановская - доктор наук, ведущий специалист отдела изучения элиты Института социологии РАН, женщина с мировым именем - подробнейшим образом описала трансформации российского властного механизма за последние 20 лет. Причем не абстрактно, а с фамилиями и именами.
Долгие годы представление среднего советского человека о власти упиралось в четко персонифицированный образ верховного правителя и окружавшую группу соратников. Эти люди совещались за закрытыми дверями и принимали только и исключительно правильные решения. Об их личностях и индивидуальностях знать ничего не полагалось. Единственно дозволенным знанием были официальные биографии, напоминавшие жития святых, которые ни один нормальный человек не мог читать иначе как по приговору суда. Знание об истинном характере сложнейшего механизма советской власти было запретным. Реальность, открывавшаяся непредвзятому наблюдателю, вдрызг разбивала пропагандистскую формулу насчет "блока коммунистов и беспартийных". Такие термины, как "элита", "правящий класс", "властные группировки", "конкуренция в борьбе за власть", и вовсе считались изделиями антисоветчиков. А легенда была такой: любой гражданин, проявив достаточные способности и рвение, может возвыситься от рядового хлебороба до члена Политбюро.
Мера открытости, установившаяся сегодня, вроде бы вызывает доверие. Президентская собака в очередной раз на сносях. Один из ведущих министров православной державы - католик по вероисповеданию. И все это на наших глазах... Тем не менее подобные элементы паблисити не проясняют суть процессов во властных верхах.
Методологическая база Крыштановской - теория политической элиты, идущая от работ Торстейна Веблена и Вильфредо Парето. Вековые дискуссии про то, что есть государство, в чем сущность механизмов политической власти и кто, собственно, эту власть осуществляет, в рамках названной теории разрешаются успешно и непротиворечиво. Двадцать послеперестроечных лет России при таком подходе выстраиваются в картину очень простую и доступную: сменяясь на ступенях власти, разные люди начинают тянуть каждый в свою сторону в строгом соответствии с личными способностями и степенью поддержки со стороны "команды" и электората. Иначе говоря, теория политической элиты сводит многообразие процессов социума к схеме "правящая элита, которая может все, - управляемое быдло, с которым можно делать все".
Крыштановская доказала, что современные процессы и технологии выработки властных решений, процессы исполнения решений, процессы рекрутирования, натаски и использования "человеческого материала" в высших сферах власти - остались по существу вполне советскими. Изменилось одно: заскорузлые идеологические лозунги "реального социализма" по Брежневу и "социализма с горбачевским лицом" в наши дни умерли за ненадобностью. Официальными лозунгами стали "рыночные реформы" и "забота о благе государства и народа". Государство привычно ставится на первое место. Государство воспринимается массовым сознанием как условие существования народа, хотя в действительности все обстоит как раз наоборот. Реальными же (и все труднее скрываемыми) мотивами властных решений и поступков стали прагматично-деловые интересы лиц, групп лиц и крупных объединений заинтересованных лиц.
Иначе говоря, новая российская элита - это старая советская элита. В нее входят в основном люди, не обработанные сталинской кадровой школой, родившиеся в диапазоне от последних предвоенных лет до конца 1950-х, но успевшие пройти позднесоветскую школу выработки сверхгибких позвоночников и умения пользоваться "телефонным правом".
Не отрицая достоинств книги, особенно в описательной части, стоит отметить определенную слабость теоретической части и выводов, идущую от методологической базы.
Совокупность процессов в таком колоссе, как Россия, слишком сложна, чтобы укладываться в рамки западных социологических теорий и методологий. Достаточно сказать, что терминами "государство", "политика", "экономика", "элита" применительно к России нельзя пользоваться как аксиоматичными - они и по сей день не определены ни в содержании, ни в объеме. Теория политической элиты замечательно заработает, даже если приложить ее к системе взаимоотношений в протообществах догосударственного периода, - но современные российские "вожди" не охотятся на мамонтов для прокормления племени и не владеют сакральным знанием племенных тайн и преданий.
Россия, остающаяся в рамках европейской цивилизации, выработала собственные специфические механизмы власти, эффективность которых подтверждена тысячелетним существованием страны вопреки неоднократным возможностям исчезнуть с карты мира. Насколько хороши или плохи эти механизмы - судить нельзя, шкала "хорошо-плохо" в данном случае неприменима. Невооруженным глазом просматриваются лишь два российских брэнда в сфере политических технологий: 1) власть есть условие доступа к собственности, а обретенная собственность укрепляет властное влияние владельца; 2) обретение собственности помимо власти требует от собственника постоянных подтверждений его лояльности высшей власти, нарушители жестоко наказываются.
Элитистский подход (термин автора) дает интересную, но лишь частично верную интерпретацию наших взлетов и провалов, и в рамках этого подхода мы получаем очередную версию пресловутой "роли личности в истории". С заменой "личности" на "личностей", называемых элитой.
Дарья Гармоненко