З/к слабого пола

Людмила Альперн. Сон и явь женской тюрьмы. - СПб.: Алетейя, 2004, 446 с. + [32 с.] илл.

(Гендерные исследования).

Книга задумана как первый шаг к созданию феминистической криминологии - науке о женской преступности. В России ее фактически нет, на Западе, в основном в США, у нее почтенные традиции. Все, что там давно исследуется, у нас еще как следует и не описано. Даже пережито не вполне - отодвинуто на задворки социального внимания.

Под пером своего первого российского автора этой новой у нас дисциплины приходится быть всем сразу: и публицистикой, и исповедальной лирикой, и статистикой, и путевыми заметками, и антропологическими зарисовками. Всем, что только может иметь отношение к жизни женщин в неволе. Но прежде всего личным переживанием: Людмила Альперн, заместитель директора Центра содействия реформе уголовного правосудия и руководитель программы посещения тюрем, знает предмет изнутри и пишет исключительно о том, что взволновало ее лично.

Первую часть книги действительно можно назвать исследовательской. Это обзоры современного законодательства, исследований женской преступности и современной ситуации с нею, условий содержания заключенных женщин; рассказ о том, как развивалась женская тюрьма на Западе в последние два века и как она выглядит там сегодня; о криминализации девочек, ставших жертвами сексуального насилия. И приложение: извлечения из дореволюционного "Устава о ссыльных". Но это все-таки не главное.

Главное - во второй части, личной и пристрастной. Сюда вошли очерки о посещении тюрем и о встречах с их обитательницами. И впечатления автора от людей, стран и ситуаций, и собственная судьба, и даже отношения с собственным сыном - все это для Альперн связано с темой книги: с положением женщины в условиях цивилизации, созданной мужчинами исходя исключительно из собственных интересов. Альперн настаивает: тюрьма лишь выявляет, с присущей ей беспощадностью, насколько эти интересы и эта цивилизация несовместимы с женской природой (может быть - с человеческой вообще?).

О том же - и последняя треть книги, отданная голосам самих героинь: анкеты, заполненные осужденными, и несколько интервью с ними, а также с бывшими политзаключенными Натальей Горбаневской и Ольгой Иоффе.

Все, что Людмиле Альперн пришлось пережить при многочисленных посещениях женских тюрем, лишь укрепило ее в мысли: женщины и мужчины устроены по-разному - не только телесно, но и душевно. Женская и мужская тюрьма - разные миры с разными культурами. Одни и те же будто бы вещи принимают в них очень разные, до противоположного значения. Подход к женщинам должен быть принципиально другим, в одинаковых с мужчинами условиях их держать недопустимо. То, что мужчину лишь измучит или искалечит, с женщиной сделает нечто более страшное: она утратит способность быть женщиной и станет навсегда чужой для мира за тюремными стенами.

Правозащитник в Альперн берет верх над исследователем. Пафос книги - безусловное сочувствие к женщинам-заключенным. Ни вины ее героинь, ни ответственности их за эту вину для Альперн фактически нет: все они, по существу, жертвы.

Причины, по которым женщина оказывается за решеткой, вообще-то упоминаются, но не более того. Вина не важна, даже если она - убийство. Единственное, что важно, - беда. Сама вина - разновидность беды. Женщина-преступница - жертва с самого начала, и тогда, когда совершает преступление, и раньше, когда что-то (едва ли не всегда - внешнее) ее к этому толкает. Об этом сказано открытым текстом: "посягнуть на установленные, писаные и неписаные законы общества" - выявив тем самым их двусмысленность - женщин вынуждают "трудные обстоятельства жизни". Женская преступность - прямое следствие ущербности мужской цивилизации.

Если подыскивать книге какую-то жанровую принадлежность, ближе всего она окажется не к исследованию - к памфлету против несправедливого, слепого в своем самодовольстве мужского мира. Позиция Альперн основана на вере в человеческую природу, которую искажают лишь дурные условия существования. Да и то не всегда: добрая природа человека (особенно женщины) может, считает автор, проявиться везде - даже в бесчеловечной российской тюрьме.

С этим можно спорить. Но язык почему-то не поворачивается. Что-то не позволяет избавиться от чувства стыда перед этими женщинами - как перед каждым несчастным. И от мысли, что все это может иметь отношение к любому из нас. "Тюрьма, как смертельная болезнь, как война, как любое состояние на грани жизни и смерти, а потому - как квинтэссенция жизни┘"