Ольга Балла Есть время монографий, Больших Систем, глобальных, претендующих на тотальное-объяснение-всего концепций, - и есть время сборников: опробования, ощупывания раздробившейся реальности со всех мыслимых сторон. Как слепцы из притчи слона ощупывали. И ведь каждый получил свой кусочек горячей, упругой, шершавой, такой несомненной плоти...
Те, кто станет заниматься российской интеллектуальной историей начала ХХI века, еще опишут проблематичность основной массы культурологической продукции. Еще оценят, проанализируют и объяснят ее эклектику, вторичность, противоречивость, беспомощность, растерянность, поспешность┘
А все-таки сейчас - интересное, потому что живое время: пора экспериментов и авантюр, рискованных утверждений, странных сближений. Еще далеко до толстых монографий, в которых застывает, подводя самому себе итоги, всякое знание. Сейчас - время сборников.
Это - время, в которое, мнится, едва ли не все возможно. Наука, которая столетия подряд отстаивала и оттачивала свою независимость от религии, ищет пути к объединению с ней и вне такого единства не видит возможностей быть самой собой. Понятие "семья" - уж на что, казалось бы, традиционное! - распространяет себя на такие явления, которые прежде не только не относились к нему, но попросту ему противоречили. Понятие "культура" берется стать универсалией и вобрать в себя вообще все - не дожидаясь окончательных, общеприемлемых формулировок того, что, собственно, следует понимать под "культурой"┘ И вряд ли дождется.
А потому и не дождется, что "культура" - это процесс. Едва ее за что-нибудь ухватишь - она уже ускользнула. Только и останется, что память о мгновенном движении в растерянных пальцах.
Культурология - та самая, которая нынче "наше все", которая, говорят, пришла на смену идеологии советских времен, так как надо же было чем-то мир объяснять, а старые средства как раз были объявлены негодными, - соединительная ткань между обломками старого мира. Ни точной, ни адекватной в описании мира она быть не обязана. Потому что она - никакое не описание мира, что бы сама о себе ни думала, а - умственная конструкция, по которой мы перебираемся из одного состояния жизни в другое. Сеть, натянутая над бездной.
Монографии - конечные станции больших дорог. Сборники - полустанки, от которых, кроме всего прочего, можно поехать в любую сторону. Особенно туда, куда дороги еще не проложены.
Монографии - монолиты. Сборники - легкие (даже когда толстенные!) разборные конструкции из разнородных деталей: обреченные быть развинченными, разойтись по другим конструкциям, они должны посуществовать некоторое время в единстве, чтобы это единство выявило возможности каждой из деталей.
На дворе у нас - время очередного творения мира. Первородный хаос как будто уже позади, эйфория начала - тоже. Контуры будущего порядка еще неясны. Опять, как на мифологической заре бытия, блуждают, ища новых сочетаний, растерявшие друг друга фрагменты некогда устойчивого мира. Поиски продолжаются.
