Рожденная эволюцией

Лесли Уайт. Избранное: Эволюция культуры/ Пер. с англ. - М.: РОССПЭН, 2004, 1064 с. ("Культурология. ХХ век")

Пока что Лесли Элвин Уайт в России почти неизвестен. Но не приходится сомневаться в том, что после выхода в издательстве РОССПЭН двух объемистых томов американского классика имя его прочно займет место в списке авторов, обязательных для прочтения. Ведь именно Уайту научное сообщество обязано учреждением новой науки, то и дело претендующей на гегемонию в гуманитарной области, - культурологии. Наделенный незаурядным бойцовским темпераментом, Уайт развернул в сороковые годы настоящую борьбу за права новой науки, терпеливо разъясняя, для чего она нужна и чем отличается от других. Так что есть надежда, что русское издание работ Уайта положит конец бесчисленным злоупотреблениям этим словом, когда за культурологическое исследование могла сойти любая отсебятина.

Судя по всему, именно этим соображением руководствовалась покойная Любовь Мостова при составлении двухтомника. Из обширного наследия Уайта она отобрала прежде всего программные работы. Обе книги построены по одному и тому же принципу: вначале теория и методология, потом прикладные исследования. В основе одной - большая работа "Наука о культуре", в которой Уайт дал развернутое определение дисциплины, которую окрестил культурологией, и попытался продемонстрировать преимущества культурологического анализа на нескольких примерах. В основе другой - монументальная монография "Эволюция культуры: развитие цивилизации до падения Рима", где он попытался перейти от общих рассуждений к созданию собственной концепции и описал возникновение и развитие человеческой культуры, исходя из провозглашенных им принципов. Завершаются же оба тома масштабными этнографическими отчетами о двух индейских поселениях - "Пуэбло Сиа, Нью-Мексико" и "Пуэбло Санта-Аны, Нью-Мексико". Уайт, правда, не был таким фанатиком прикладных исследований, как великие антропологи-полевики вроде Малиновского или Маргарет Мид. Однако работы об индейцах - доказательство того, что его широкие теоретические обобщения - не порождения кабинетной фантазии интеллектуала-сибарита, а продукт напряженной работы исследователя, знакомого с буднями рутинной полевой работы этнографа. Здесь Уайт в лучших традициях англо-американской этнологии скрупулезно собрал и систематизировал всевозможные сведения о быте, нравах и социальном укладе индейцев, от планировки поселения и терминологии родства до деталей колдовских обрядов, военной тактики и танцев в честь скальпов.

Что же побудило Уайта на столь рискованное предприятие, как учреждение новой дисциплины? Науки о человеке, полагал он, должны начинаться с прояснения вопроса о том, чем люди отличаются от прочих существ. Уайт был убежден, что ни социология, ни антропология или этнография не могут выполнить эту задачу, поскольку в них такой вопрос даже не мог быть внятно поставлен. С другой стороны, биология с ней тоже плохо справляется: поиски отличий в строении тела и даже головного мозга человека и, скажем, шимпанзе мало что дают для объяснения огромной разницы в их поведении. А разница эта, согласно Уайту, состоит в том, что поведение человека - это символическое поведение. Он может произвольно наделять предметы смыслом вне всякой связи с их физическими свойствами, превращать их в символы. Значит, необходима дисциплина, предметом которой стало бы символическое поведение, которая изучала бы логику и законы создания и использования символов. Символы, настаивал Уайт, образуют особую реальность, не менее объективную, чем физическая или биологическая. Ее-то он и предложил называть культурой, а науку о ней, соответственно, культурологией.

Но мало дать рабочее определение культуры. Надо еще предложить принципы ее исследования, причем такие, чтобы новоиспеченная наука ни в чем не уступала наукам солидным и почтенным. Тут Уайту очень помогло его юношеское увлечение физикой. Символы, говорит он, помогают человеку удовлетворять свои потребности. Но удовлетворение потребностей в конце концов не что иное, как использование энергии. А если культура - это система средств получения и использования энергии, значит, она подчиняется тем же законам, что и другие материальные системы, - законам термодинамики. Вот вам и базовые принципы!

Однако и это еще не все. Опираясь на такой своеобразный культурный материализм, Уайт выступил страстным защитником идеи эволюции. Он вновь и вновь доказывал: хотя культура существует только в поведении отдельных людей, но законы, определяющие ее развитие, не зависят от воли индивидов. Представление, будто человек контролирует развитие культуры, - не более чем "антропоцентрическая иллюзия". На самом деле это культура управляет людьми, так что на логику культурного развития мы можем повлиять не больше, чем на законы Ньютона. Многим из тех, кто нынче в России именует себя культурологами, эта идея вряд ли понравится. Детерминизм у них не в чести - слишком уж он ко многому обязывает.