Ольга Балла Берне Анна Брут: Убийца-идеалист / Пер. с фр. Е.В. Головиной. - М.: Молодая гвардия, 2004, 420. (Жизнь замечательных людей: Серия биографий; Вып. 872).
Смысл и назначение исторической беллетристики классически выразила в свое время безвестная машинистка, перепечатывавшая для Томаса Манна рукопись "Иосифа и его братьев". "Ну теперь, - воскликнула она, прочитав рукопись, - хоть знаешь, как это было на самом деле!"
Марк Юний Брут, глава заговора против Гая Юлия Цезаря и один из его убийц, остался в исторической памяти в качестве не столько реального человека, сколько риторической фигуры. Его именем одна из традиций обозначает борьбу и мученичество за высокие идеалы, другая - циничное и жестокое предательство. Предания и исторические свидетельства о Бруте довольно противоречивы. Каждый желающий поэтому из сохранившихся и измышленных деталей лепит такого Брута, который соответствует его идеологическим нуждам.
Француженка Анна Берне в первых же абзацах предисловия спешит уведомить: перед нами "ни в коем случае не роман", "в книге нет ни одного факта и ни одной детали, которые не были бы почерпнуты из античных сочинений". Читатель вправе заключить, что текст - самый что ни на есть документальный: "все диалоги, которых в книге довольно много, слово в слово воспроизводят Плутарха или заимствованы из переписки Цицерона". Увы.
То, что так историческая истина волнует автора не слишком, обнаруживается очень скоро. Авторские неточности обильны и разнообразны. Это и мелочи, вроде тех, что, например, Юлий Цезарь был консулом не в 58-м году до н.э., как пишет Берне, а в 59-м. Гай Гракх был убит не в 121-м, а в 125 году до н.э, что Гая Мария избрали консулом не в 106-м, а 107-м┘
Есть неточности и покрупнее типа приписывания дочери Цицерона Тулии никогда не существовавшего мужа по имени Марк Латеранский или упоминания также не существующего античного драматурга Лабиера.
И, наконец, неточности такого размаха, что диву даешься. Дяде главного героя, которого он очень любил и всю жизнь считал своим идеалом, - Марку Порцию Катону-младшему - приписываются совершенно несвойственные тому черты его предка, Марка Порция Катона-старшего. И достойнейший человек (о чем действительно сохранилось много свидетельств) превращается в омерзительную фигуру.
Не будем заблуждаться: перед нами - чистой воды беллетристика. То, что в ней кусками цитируются настоящие античные авторы, ничего не меняет: цитаты подчинены задачам сугубо беллетристическим и подбирались именно под них.
Если так, то все становится на места. Беллетристика и не обязана быть точной и объективной. Ее дело - создавать волнующие сердце образы. Именно их автор и создает, причем герои, в полном соответствии с беллетристическими обыкновениями, делятся на положительных и отрицательных.
В отрицательные попадают чуть ли не все сколько-нибудь заметные персонажи. Циничная хищница - матушка героя, Сервилия. Безликое ничтожество - первая жена героя, Клавдия Пульхра, о которой и сведений-то никаких не сохранилось, ну вообще никаких, но и тут автор не отказывает себе в удовольствии заметить, что та "не обладала сильным характером". Отец ее Аппий "продажный до мозга костей". Гнусный Цицерон (которого современники имели наивность называть "образцом добродетели" и "совестью республики") - патологический скупец, трус, жестокий деспот, падкий на любую лесть, включая самую грубую. Об убитом Цезаре и говорить нечего - поделом ему. Безупречно-положительным оказывается один Брут. Да еще его любимая жена Порция.
Брут выходит из-под авторского пера средоточием добродетелей. Он и бескорыстный, и честный, и прямой, и искренний, и добрый, и великодушный. Ему свойственны и "душевная чистота", и "аристократические манеры", и "глубочайшая культура", и "слишком высокие представления о порядочности". И "отсутствие стремления к карьере". И, разумеется, воля к самопожертвованию ради родины...
Понятно, что настоящий художник должен любить своего героя. И Анна Берне любит его - большой, всепонимающей, всеоправдывающей женской любовью.
