Чернильный человек

Владимир Томсинов. Аракчеев. Жизнь замечательных людей. - М.: Молодая гвардия, 2003, 427 с.

Трудно вообразить более типичное для России явление, чем аракчеевщина. Серый кардинал, тихий государь, каким его воспел Макиавелли, претерпел в лице графа Алексея Аракчеева существенные изменения. Открыто он, конечно, не угощал на балах отравленными бомбошками, но методы травли усвоил твердо. Всю жизнь тяготея к бумажкам, бесконечно переписывая и исправляя документы ничтожного значения, Аракчеев, наверное, мечтал пронумеровать мышей и мух, снабдить воробьев жетонами, чтобы никто не смел так вот просто перелетать с ветки на ветку. По прошествии времени графа хочется сравнить с персонажами Кафки - этими завсегдатаями Большой Канцелярии, или даже смелее, с "чернильными людьми" Владимира Набокова. Каким был человек, державший в подобострастном страхе все сознательное население Российской империи, причем не в силу исторической необходимости, а из любви к казарменной прусской закалке? Несомненно, очень скромным в быту, холодно-насмешливым в обращении с женской истерикой, если и берущим взятки, то не так, чтобы это могло кого-то скандализировать, и предельно жестким с подчиненными. Так и не справившись со страстью к гусиным перьями и пресс-папье, Аракчеев подписывал каждый документ собственноручно, хотя высокий чин этого и не требовал. Но разве обстоятельства требовали стискивать артерии молодой капиталистической империи воротничком мундира?

Казалось бы, солнечный, а в некоторых глазах и шоколадный гений русской литературы однажды высказал адекватное суждение о канцелярской деятельности Аракчеева, чем закрыл тему: "полуподлец, полуневежда, полуглупец, но есть надежда, что станет полным наконец". Аракчеев перенес на светскую жизнь законы военщины в худшем смысле этого слова. В сущности, он был из породы тех осторожных садистов, которые готовы удовлетвориться малым, если у них и так все есть. Общество, настроенное на романтизацию подобных личностей, всегда очень сильно рискует, ведь сам по себе консерватизм ненасытен, как саранча. Психологически вполне объяснимо, почему свое мрачное возвышение Аракчеев начал во время правления именно Павла I, императора амбициозного, как всякий психопат. Двор ненавидел Павла, Аракчеева же побаивались - он писал обширные нравственные обзоры, от которых у императора болела голова. После дворцового заговора, успешно завершившегося убийством государя, Аракчеев вовсе не пошел ко дну. Напротив, приободрился и принялся за писанину с новым старанием, которая, очевидно, и сделала его "незаменимым человеком" для следующего правителя - Николая I.

Постоянный автор ЖЗЛ Владимир Томсинов пишет об Аракчееве с искренней теплотой, переходящей временами в засахаренную приязнь. Так и думаешь: были же люди, титаны, а сейчас что? И вставал граф засветло, и постился яростно, а сколько писал! Даже личные письма он разграфлял и не терпел помарок, даже жене в загородное имение отправлял каллиграфические послания - она, правда, все равно была несчастна. Странно, что при такой повышенной ответственности Аракчеев был чудовищно глуп, абсолютно лишен чувства юмора, и редкий офицер отказывал себе в удовольствии поделиться с боевым братством едким анекдотом на эту тему. До судорог управляющий Собственной Его Величества канцелярией ненавидел всякие проекты модернизации чего бы то ни было. Однако сам не упускал случая внести небольшое новшество в порядок службы - так называемые "аракчеевские деревни" историки до сих пор вспоминают как уникальный пример бесчеловечности, замешанной на редкостной неэффективности. Не желая останавливаться на муштре (сопровождавшейся телесными наказаниями, а на самом деле попросту избиениями за малейшую провинность) одних только совершеннолетних мужчин, Аракчеев надумал облачить в форму детей, скорее всего потому, что на женщин его фантазии не распространялись. Владимир Томсинов говорит об этом с затаенной гордостью, как бы признавая: да, были у нас перегибы, но каков результат! "С каким умилением описывает Аракчеев событие в сущности незначительное - облачение детей в мундиры! Надо полагать, Александр читал подобные письма с неменьшим умилением".

А горевать особенно не стоит. Физическое время Аракчеева прошло, но дело-то его живет, и еще как живет! Мудрость остается в народной памяти, и скоро дети снова оденутся в хаки.