Виктория Шохина Андрей Немзер. Замечательное десятилетие русской литературы. - М.: Захаров, 2003, 608 с.
Андрей Немзер (р. 1957) - критик, публицист, автор многочисленных газетных и журнальных статей, двух книг, из этих статей собранных ("Литературное сегодня. О русской прозе. 90-е. 1998; "Памятные даты. От Гаврилы Державина до Юрия Давыдова, 2002). Рецензируемая книга - третья на его счету. Но наверняка не последняя.
Открыв 608-страничный том наугад и наткнувшись на фразу: "┘председатель Лев Аннинский прекрасно понимал, в какую игру играется (курсив мой. - В.Ш.)", - испытываешь неодолимое желание тут же его и закрыть. То, что в устах пришельца с юга России звучит как забавный экзотизм, в устах московского жителя (о чем неоднократно сообщается на страницах "Замечательного десятилетия┘"), да еще филолога по образованию и даже профессора кафедры словесности звучит, как "мое кофе". Одного этого достаточно, чтобы ценность критических суждений и оценок Немзера оказалась под сомнением.
Но будем снисходительны. Все-таки человек писал, старался, а главное - читал, прежде чем писать. Не зря Немзера называют "героем труда".
Его эстетические предпочтения известны: Андрей Дмитриев, Петр Алешковский и Алексей Слаповский. Их он будет хвалить всегда и за все. Что бы и как бы они ни написали. Есть еще священная корова - Солженицын. На его защиту Немзер будет бросаться с открытым забралом.Что по-своему симпатично. Но и уязвимо. Ибо в эстетическую безупречность фаворитов Немзера может поверить лишь тот, кто не читал их текстов.
Его эстетические идиосинкразии известны тоже: Виктор Пелевин и Владимир Сорокин. Их он будет ругать всегда и за все. Что бы и как бы они ни написали. Еще его, кажется, раздражает Дмитрий Галковский. А также шестидесятники и особенно Владимир Войнович.
Появился (в недавнее время) и объект ненависти - Александр Проханов. Этого Немзер будет гнобить и не читая.
Тут, кстати, ламентация самого Немзера по адресу "одноклеточных" критиков: "...наперед знаю, какую байку они в сто пятый раз повторят по любому поводу и без оного. Кого возбранят, кого приголубят, а кого оставят без внимания┘"
Книга поделена на две равные, но не равноценные части. Часть первая "Проблемы и лица" состоит из статей журнального формата. Длинно, невнятно, скучно. Скажем, смысл статьи "История пишется завтра" так и остался для меня темен. Что-то такое о "сложной многомерной системе взаимопритяжений и отталкиваний, каковой, по определению, является всякая развитая полицентричная литература" и которая в силу неосведомленности "замещается сказками о соперничающих мафиях, что двигают своих, давят чужих, распределяют журнальные площади, премии и гранты".
Есть и повторы (ср. статьи "Когда? Где? Кто?" и "Замечательное десятилетие").
Того, кто не нравится, Немзер норовит сравнить с каким-нибудь классиком: скажет что-то о "коренном различии между Лермонтовым и сердитым на него Пелевиным" - и искренне считает, что раздраконил.
Тем, кто нравится, достаются бессмысленные банальности: "Романы Славниковой и Володина, безусловно, рождены нашим временем и много важного о нем говорят". Иногда - с претензией на свой язык: "У нас есть замечательные книги, лишь слегка касающиеся до разгоряченной плоти (так! - В.Ш.) девяностых, но точно объясняющие, откуда что пошло" (это об Астафьеве).
Он как-то удивительно бодро, на живую нитку связывает премию "Национальный бестселлер", роман Проханова, поколенческий шовинизм "Дебюта" со взрывом, искалечившим женщину, которая пыталась снять антисемитский плакат на Киевском шоссе. Нитка, впрочем, рвется так же легко, как была связана, оставляя читателя в скучном недоумении.
Интерес пробуждается лишь к концу части первой, когда подходишь к статьям о русской литературе в 2001-м и 2002 году, исполненным в стиле библиографии Андрея Василевского. Коротко, внятно, иногда даже остроумно (но в меру, в меру). То же в принципе можно сказать и о части второй "Словесность во "Времени" (имеется в виду газета "Время новостей", а в целом каламбур).
Главная проблема критика Немзера очевидна: ему нельзя писать большие статьи. У него напрочь отсутствует концептуальное мышление, необходимое для большой статьи. Оттого мысли и рассыпаются, и ускользают. Пытаясь компенсировать этот дефект списками имен и отступлениями в школьный учебник по литературе XIX века с пространными цитациями, критик только усугубляет ситуацию.
А лучше всего Немзеру удается сердитая брань: тогда получается литературный фельетон, почти в духе молодого Чуковского (см. сердитые рецензии на Пелевина и Сорокина). Да, ругаться он умеет, что для критика не последнее дело, но иногда кажется, что не умеет (не хочет?) читать (без чего, впрочем, легко обходится).
Еще одна забавная черта Немзера - подозрительность и, как следствие, непоследовательность. Например, если кто-то хорошо пишет о Сорокине, то это "обслуживающий персонал". А если о Дмитриеве (П.Алешковском, Слаповском, Солженицыне) - то умный и проницательный критик.
Вот типичный прием нападения, не отличающийся оригинальностью: выньте, говорит Немзер, Гоголя из повести Королева, "и она рассыпется" (так! А не "рассыплется". - В.Ш.). Но зачем вынимать? Вынимать-то зачем, Андрей Семенович? Повесть Королева так и называется - "Голова Гоголя". И уравнивание ее в приемах с сочинениями, где можно найти просто гоголевские отзвуки,- бесполезно (если не демагогично).
Вообще он разный, этот Немзер. При случае не побрезгует и старым анекдотом. Или вдруг щегольнет диалектизмом: "Чать не веселая игра в лучший роман года!" Любит штампы вроде: "Не может такого быть. Потому что не может быть ни-ког-да!"; "Культура в России существовала всегда". И все - непременно с пафосом.
Он изрекает общеизвестное так, как будто открывает что-то новое: "┘язык не повернется назвать "Записки" ("Записки об Анне Ахматовой" Лидии Чуковской. - В.Ш.) историко-литературным исследованием"; "Опытный любитель словесности Солженицына с Владимовым не спутает". Кто бы спорил.
Лет десять назад Андрей Немзер, тогда обозреватель "Сегодня", поразил мое воображение рецензией на Маканина. Больше половины трехстраничного текста занимали цитаты из "Песен западных славян". И по прочтении не оставалось никакого представления о том, что написал Маканин. Зато хотелось снять с полки "Песни западных славян" - Пушкина Немзер цитировал хотя и не к месту, но хорошо.
После "Замечательного десятилетия┘" ничего не помнишь, кроме того, что автор родился на Арбате, а рос в Северном Измайлове. Вот здесь, признаюсь, меня проняло, ведь и мои лучшие годы проходили в тех же местах. Но как проняло, так и отхлынуло, мало кто бродил по Сиреневому бульвару... (Вот Евгений Лесин считает, что все достойные люди живут в Тушино. И что с того?)
К тому же, Немзер - еще и сноб. Он заявляет, что в школе в центре Москвы (где училась его дочь) "учатся преимущественно дети из интеллигентных семей", и поясняет: "В данном случае - это сословная характеристика". Ну-ну┘ На фоне председателя Аннинского, который "играется в игры", это даже трогательно. Равно как и высокомерное предложение искать стилистические ошибки у Проханова.
Так и остается непонятным, чем так хорош Дмитриев и чем так плох Сорокин. Может быть, потому, что Андрею Немзеру не дана любовь-страсть к литературе. Не знаком ему тот трепет, с которым... Впрочем, это неважно.
