Наталия Оосминская Андрей Крусанов. Русский авангард: 1907-1932 (Исторический обзор). В 3 т. Т. 2. Футуристическая революция (1917-1921). Кн. 1, 2. - М.: Новое литературное обозрение, 2003, 808 с., 608 с.
Да здравствует революцион-
ный анархо-футуризм!
Да здравствует огонь!
Да здравствует мировой
бунт!
Из анонимного "Письма к товарищам футуристам"
Второй том фундаментальнейшего исследования Андрея Крусанова по истории русского авангарда издан спустя семь лет после выхода первого. Тогда, в 1996 году, это было большим событием - несмотря на малый объем, книга обещала развеять массовые кривотолки касательно загадочного происхождения и стремительного восхождения на Олимп русских парвеню от искусства. Первый том, впрочем, ограничивался дебютным десятилетием отечественных авангардистов с 1907 по 1916 г. Второй том посвящен их звездному часу - эпохе футуристических революций в искусстве и политике с 1917 по 1921 г.
Непреходящая ценность монографии в том, что автор действует прямо противоположно своим героям. Их геростратов темперамент наталкивается на непоколебимую академическую выучку историка: ни одного эстетического "за", ни одного морального "против" не найдет читатель на страницах крусановского исследования. Автор не вершит судеб авангарда, не выносит исторических приговоров. Его кредо: "...как принято в науке, заняться поиском закономерностей и внутреннего механизма свершавшихся событий". Его пафос - собрать как можно больше исторических документов и систематизировать их так, чтобы факты говорили сами за себя.
Структура второго тома проста и монументальна: первая книга освещает столичную жизнь авангардистов (Петербург и Москва), вторая - провинциальную географию их деятельности. Соответственно в первой речь заходит о взаимоотношениях авангардистов с властью, во второй - о восприятии левого искусства народом. В столичном разделе - о художественных организациях и политических покровителях русских футуристов, в провинциальном - об их противниках, поклонниках и последователях. Правда, справедливости ради надо добавить, что такое деление условно. Тема борьбы за власть лейтмотивом звучит в обеих книгах: чтобы реализовать свою претензию на будущее, футуристы всеми правдами и неправдами подчиняли себе настоящее.
Изменить ход истории футуристам, пожалуй, не удалось, но зримый след по себе они, безусловно, оставили. Отечественные архивы изобилуют протоколами собраний, отчетами о дискуссиях, афишами выставок, рецензиями, воспоминаниями, газетными фельетонами, манифестами - иными словами, всевозможного рода документами, по которым усердный историк ныне может в лицах и красках воссоздать футуристическую мистерию-буфф. Вся многочисленная авангардистская братия - сумисты, олимпийцы, имажинисты, биокосмисты, ничевоки, фуисты, заумники, люминисты, презантисты и беспредметники, - словом, все без исключения реформаторы русского искусства, будь то поэты, художники, режиссеры или музыканты, подписавшие футуристическую хартию и не подписавшие ее, присутствуют в крусановской панораме. Неподражаемое обаяние этой публики да и вообще всю атмосферу футуристического пира Крусанов передает нескончаемым цитированием. Из газетной статьи: "Для доказательства той истины, что здоровая психика может быть только в здоровом теле, один из футуристов не нашел ничего лучше, как расколоть о собственный лоб две крепкие деревянные доски". Или вот рассказ очевидца об оформлении футуристами первомайского праздника в 1918 году: "Футуристы блестяще справились с задачей. Они испоганили город по первое число. Нарисовали массу циклопов и орангутангов". Сам же историк никаких оценок авангардистским поискам, как уже говорилось, не дает, а только отслеживает потоки массовых стереотипов о футуристах - "футуристах-хулиганах", "футуристах-большевиках", "футуристах - анархических отщепенцах", "футуристах - строителях прекрасного будущего".
Единственное, против чего восстает Крусанов, - это современные искусствоведческие мифы, в первую очередь о большевистской закваске русского футуризма и усиленных гонениях на левое искусство в начале 1920-х гг. Как свидетельствуют документы, ни то ни другое не соответствует действительности. Крусанов показывает, что вхождение футуристов во власть было результатом большевистской потребности в дешевой агитационной силе и - sic! - личной симпатии к футуризму Луначарского. Окажись в ранге комиссара народного просвещения кто-то другой - и будетляне уже в 1918 году попали бы в долгие списки творцов дегенеративного искусства. Что же касается гонений, то мягкое отстранение левых с передовой пролетарского искусства не идет ни в какое сравнение с массовыми расстрелами классовых врагов, учиненных большевиками. Вся ликвидация футуризма, убеждает Крусанов, сводилась к следующему: "пригласят в отдел, пожурят да и отпустят с миром". Подобную деликатность ЧК уж должен был бы ценить Маяковский, написавший в 1918 году такие вот строки: "Белогвардейца найдете и к стенке. А Рафаэля забыли? Забыли Растрелли вы? Время пулям по стенкам музеев тренькать. Стодюймовками глоток старье расстреливай!"
