Чудак из Кембриджа

Вадим Руднев. Божественный Людвиг. Витгенштейн: Формы жизни. - М.: Фонд научных исследований "Прагматика культуры", 2002, 256 с.

Это первая биография Людвига Витгенштейна, вышедшая на русском языке. Событие столь же закономерное, сколь и неочевидное. С одной стороны - крупнейший философ ХХ века, автор влиятельнейшего "Логико-философского трактата", основоположник философии обыденного языка. Но, с другой стороны: а почему не Гуссерль? Почему не Сартр? Почему не Хайдеггер, наконец? Есть переводные биографии этих мыслителей, скажете вы. Но биографию Витгенштейна тоже было бы проще перевести. Да и жизнеописания Витгенштейна мемуарного толка у нас уже издавались. В середине 1990-х.

Дело тут, конечно, в самом биографе и в самом Витгенштейне. Точнее, во взаимоотношениях между ними. Нет, Вадим Руднев с Витгенштейном не был знаком и не мог быть знаком по причине разницы поколений. Просто Руднев очень долго изучал его философию, написал множество статей, издал книгу "Винни-Пух и философия обыденного языка", в России - бестселлер. Витгенштейн для него - не просто философ, теоретик, генератор идей, а человек, определивший его собственное мировоззрение. Если угодно, "божество". Биография "божества" - не академический отчет, не жест просветителя. "Предлагаемую книгу нельзя назвать биографией в подлинном смысле - это исследование о том, как жил Витгенштейн и что он писал о своей жизни. Если возможна проблемная, интеллектуальная биография, то это именно тот жанр, в котором написана эта книга". Так автор пишет в предисловии.

Автор кокетничает. Что такое "настоящая биография", если не его книга о венском философе? В ней есть все, что может желать самый дотошный из любопытствующих: генеалогия, семейные финансы, детские ссоры, юношеские депрессии, первый приезд в Кембридж, дружба с Расселом, военные тяготы, плен, предыстория "ЛФТ", первое издание "ЛФТ", учительство в альпийских деревнях, вновь Кембридж, лекции, ученики, поездка в СССР, "Философские исследования", последний любовный роман, предсмертные слова. Все факты жизни строго документированы. То, что домысливается, за факт жизни не выдается. Сомнения ("был ли Витгенштейн гомосексуалистом?") оставлены в виде сомнений. Предположения ("Витгенштейн целиком прочел "Преступление и наказание" по-русски") оставлены в виде предположений. Мемуаристы и дневники правят бал. Для себя, лично Витгенштейна не знавшего и его исповедей не принимавшего, Руднев отвел специальные главки - "Размышления о формах жизни". Только в них он позволяет себе "психологию". В остальных - жесткая дисциплина протокольных предложений.

В этом смысле книга о Витгенштейне действительно - необычная биография: все скрепы, всю изнанку интерпретаций, весь каркас домыслов, которыми волей-неволей биограф преобразует своего героя, у Руднева выставлен наружу. Хотите психоаналитическую картину? Вот вам диагноз - "клинический психопат, страдающий тяжелой эндогенной депрессией с суицидальным уклоном". Интересуетесь социальным положением? Аристократ, отказавшийся от наследства. Национальность? Еврей с одной четвертью арийской крови (по документам, пропорция обратная). Гороскоп? Вот вам точные данные рождения, постройте сами, если хотите, но мы вам заранее скажем, что, и вооружившись гороскопом, нам его (Его) понять не дано: "Людвиг, родившийся 26 апреля 1889 года, был Тельцом, а мы с вами, читатель, навеки неизбежные и неизбывные Близнецы┘"

И, наверное, прав биограф, не лезущий в душу своего героя. Все, чем мы располагаем, - это тексты философа и его поступки. Но так ведь, оказывается, больше ничего нет и не может быть! И не нужно никакой "психологии"! Потому что соотношение слова и дела (языка и деятельности) - и есть то единственное, что составляло заботу всей жизни Витгенштейна. Случай Витгенштейна - тот самый редкий, можно даже сказать, гротескный случай, когда форма жизни целиком и полностью зависит от формы философии. И наоборот. Написал трактат, разрешивший все проблемы философии, - и пошел деревенских ребятишек грамоте учить. Прочел студентам спецкурс - и поехал в СССР колхозником записываться. А единственная забота биографа - донести до читателя эту хрупкую и трагическую гармонию "сказанного и показанного", которой грезил и которую ценой таких нечеловеческих усилий достигал Людвиг Витгенштейн.

Вот вам и ответ, почему Вадим Руднев написал эту биографию: из сочинений "божественного Людвига" самого главного о его философии вы не узнаете. Если же эта биография вышла "необычной", то только потому, что она - одна из форм жизни витгенштейновской философии.