Самозванка

ДАВНЫМ-ДАВНО - так давно, что никто не знает, было это или не было - жила-была девочка. Звали ее редким и красивым именем Клио. Жила она вместе со своей матерью - доброй, приветливой женщиной. И было у Клио восемь сестер, все умницы и красавицы и каждая каким-нибудь талантом одарена. Одна - петь и на флейте играть искусница, другая в танце не знала себе равных, третья за какую вещь ни возьмется - тут же прекрасные звуки польются, четвертая только стихами говорила, пятая умела по звездам судьбы предсказывать, шестая гимны слагала, седьмая была столь веселого нрава, что могла любого рассмешить, восьмая, наоборот, всегда была печальна и молчалива, потому что устами ее говорила сама Судьба и слова ее были, как удар клинка в самое сердце.

Только одна Клио была ничем не примечательна. Не досталось ей от родителей никакого таланта - ни голоса звонкого, ни слога размеренного. Разве что умом она была сметлива и столь добра сердцем, что обо всех только хорошее говорила. Если, случалось, зайдет к ним какой иноземец- а Клио часто одна дома оставалась - то она, бывало, усадит гостя, напоит-накормит, а потом примется рассказывать про своих сестер - что да как с ними приключалось - пока не вернутся старшие сестры и не отругают Клио за то, что та всякие небылицы про них сочинила. А Клио обидно, что ее в неправде обвинили. И тогда она бежала к матери и просила подтвердить, что все именно так и было. Но мать ее хоть и хотела помочь своей любимице, но не могла: к старости ее память до того ослабела, что она даже имен своих дочерей не могла запомнить. А пуще того - казалось ей, что она в молодости какую-то тайну знала. Знала, да к старости забыла. Так вот сидит она целыми днями на скамеечке и все хочет что-то вспоминить. А что именно - никто не знает.

Так бы и прожила Клио свой век тихо и неприметно, если бы в один прекрасный день не постучался к ним в дверь один чужеземец. Видно, долго он был в пути - был он весь черен от дорожной пыли. Сестры подступили к гостю и ну расспрашивать - кто он, откуда и куда идет. Старец же отвечал охотно, но наречие местное знал плохо, а потому сестры поняли лишь, что ищет он невидимый град Божий и что надобен ему спутник, который рассказал бы потом про этот город всей земле. Ведь что еще нужно людям, кроме как знать, где находится град Божий?

Как забилось сердце у юной Клио! Так ей пришелся по душе рассказ о неведомом граде Божьем, что решила она уйти из дома и вместе со старцем отправиться на поиски неведомого града.

"А мать и сестры?" - спросите вы. Неужели они не хвалились маленькой Клио? Нет. Сестры ее были слишком заняты представлениями и репетициями, а мать до того погрузилась в воспоминания, что даже про свою любимицу Клио напрочь забыла.

Так и шли эти двое - старик и маленькая Клио. Клио очень привязалась к старику и звала его просто "Авва Густ", что означало "второй отец". Старик тоже полюбил Клио и заботился о ней как о родной дочери, потому что возлагал на нее большие надежды.

Долго ли они шли, коротко - мы не знаем. Только пришли они однажды в одно село. Село это было пустынным и заброшенным, и никого в этом селе не было видно, разве что одинокая и премиленькая овечка паслась рядом на пригорке. И как только увидел старик эту овечку, так поклонился и сказал: "Вот он, мой чудесный город". И тут вдруг село преобразилось, и возникли дворцы необыкновенной красоты, и башни невиданной высоты, и людей стало много-много, и все они были одеты в белое, и вокруг стало просторно и светло. Поразилась Клио, а старец тут обернулся и промолвил торжественно: "Вот город, который мы искали. Без тебя, Клио, я бы не нашел этот город. Года мои на исходе. Ты же иди к людям. По одному ли или целыми народами, всех, кого встретишь на своем пути, - всех веди в этот город. И рассказывай о том, что будет с ними, если они не будут искать Божьего града. Теперь иди. Только ты можешь помочь им".

Как ни жаль было Клио расстаться со стариком, она повиновалась. Пошла она обратно к людям. И всем, кого встречала, рассказывала про чудного старика и про его невидимый град Божий. И было у нее слушателей видимо-невидимо. Они боготворили Клио и передавали из поколение в поколение все, что она им рассказывала.

И, наверное, вечно бы бродила Клио по земле, исполняя завет старца, если бы не забрела она однажды в одну деревню. Стоял там на отшибе один дом - что-то знакомое почудилось Клио в слегка перекосившейся крыше и накренившемся крыльце. Клио подошла ближе и заглянула в открытое окно. И что же за странную картину она увидела!

Посреди комнаты стоял большой чан. Из чана валил густой пар. А вокруг стояли женщины - раз, два, три┘ восемь, насчитала Клио. Лица их показались ей до того знакомыми, что она вдруг узнала своих сестер. Хотела Клио вбежать и обнять их, но тут заметила, что все они молчат и как будто внимательно кого-то слушают. Пригляделась Клио и увидела, что говорила ее старшая сестра, та самая, которую услышать можно было только единожды в жизни.

Непонятная робость овладела Клио. Она приблизила ухо к окну и до нее долетела неторопливая речь:

"┘только искусство вечно. И только мы, жрицы искусств, ведаем великой Истиной прошлого, настоящего и будущего. А Клио хочет украсть ее у нас. Ей ли знать, как все было, как есть и как будет на этой земле?"

Статные фигуры сестер зашевелились и раздались тихие возгласы одобрения. Сердце Клио сжалось.

"Да будет на то воля Богов, чтобы покарать Клио за ее дерзость! Предрекаю конец ее историям. Отныне да не будет в мире ничего нового, о чем бы могла поведать Клио и что прельстило бы людские сердца. Мы не убьем Клио - сами люди это сделают вместо нас".

И тут сестры подняли руки вверх, и увидела бедная Клио, что держат они в руках книги. Как только старшая закончила говорить, сестры бросили книги в чан с кипящей водой. Неведомое варево зашипело, забулькало, черный дым пошел из чана и был он до того едок, что у Клио помутилось в глазах и она отступила от окна.

Если вы думаете, что это конец нашей истории, то вы, пожалуй, правы.

Хотя...

Нет, Клио не упала замертво от этих слов - метких, как отравленные стрелы, и тяжелых, как брошенный камень. Она знала, что приговор ее сестры выражает волю богов. Но надежда еще жила в ее сердце. Еще теплилась мысль, что об этом сговоре можно честно и правдиво поведать людям. И те поймут.

Пришла Клио на постоялый двор. Там было людно и шумно. На столе громоздились блюда с мясом и фруктами, повсюду валялись порожние винные бутыли. Клио принесли свежий кусок баранины, и, насытившись, она уснула.

И приснилось ей, что вот она встала во весь рост, и все вокруг замолчали. И стала она рассказывать. Про про старика, про чудесный град-село, про овечку, про разные страны и народы, которые поднимались и шли на поиски града Божьего, и про все, что было, и про все, что будет. А народ все слушал и не расходился. И вот Клио заговорила про сестер своих, и про их искусства, и про их зловещий заговор. И тут вдруг все стали шуметь, и повскакали с мест, и стали выкрикивать: "Мало ли что там она говорит┘", "Не верьте ей, это было не так┘", "Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать". "Факты фактами, но все зависит о того, как посмотреть..." И чем пламеннее Клио говорила, тем быстрее расходились слушатели. И чудилось ей, что кто-то замахнулся с камнем в руке...

От смертельной тоски проснулась Клио и увидела, что она одна в зале.

И пошла Клио прочь с постоялого двора.

Что с ней потом сталось, это никому неведомо.

Да и была ли эта история на самом деле, кто знает?