Артур Гиваргизов Урок игры на лютне
Давным-давно великие придворные музыканты сами учили своих детей играть на лютне. Это называлось передавать умение играть на лютне по наследству. И точно так же охотники, и рыбаки, и разбойники...
Один великий придворный музыкант передавал своему сыну по наследству умение играть на лютне.
– Нет, – передавал музыкант, – левой (рукой. – Прим. авт.) надо прижать первым (пальцем. – Прим. авт.) – второй (лад. – Прим. авт.) четвертой (струны. – Прим. авт.), вторым – третий пятой, третьим – четвертый шестой и четвертым – третий первой. Дергай (струны. – Прим. авт.). Неправильно! Ты первым – третий второй, вторым – четвертый первой, а надо первым – второй четвертой, а вторым – третий пятой. Нет! Теперь третьим – второй, а надо четвертым шестой. Четвертым не третий второй!!! – горячился великий придворный музыкант. – Тре-тий пер-вой!!! Вот, дергай на «и раз», «и два», «и три»! На «три» без шестой и первой. А на «два» – да, вторую, пятую и первую. Балбес! Во втором такте то же самое, только наоборот. То есть пятым, четвертым и третьим – первую, пятую и, кажется, опять первую, да. Шестую на втором, вторую на четвертом, первую на первом, четвертую на третьем. И на «два» – во втором – не дергай шестую и вторую, нет, третью. Опять не то!!! – волновался музыкант. – Кошка уже, наверное, запомнила!!!
– Нет, я тоже не запомнила, – сказала кошка. – Во втором на «три» шестую на первом первым или вторым?
– Во втором на «три» во-о-обще не на-до шес-той!!! – Придворный музыкант схватился за голову и выбежал из комнаты. – Я сойду с ума!!! Они специально ничего не запоминают!!!
– Мы не специально! – закричали вслед кошка и сын великого придворного музыканта.
Еще рано
А еще был разбойник Фиолетовый, который передавал по наследству умение отнимать у прохожих деньги.
– Когда подходишь к прохожему, – говорил Фиолетовый своему сыну, – не надо сразу: «Кошелек или жизнь!» Прохожий испугается и может тебя ударить. Некоторые от страха даже подвиг могут совершить. Спроси спокойным голосом: «Как поживаете?» Давай: я прохожий, а ты разбойник. Спрашивай!
– Как поживаете?
– Хорошо, а вы?
– А я уже учусь. Папа меня учит отнимать деньги у прохожих. Он говорит, чтобы прохожий не испуга...
– Стоп! Стоп! Не надо все рассказывать! Прохожий подумает, что тебе хочется с ним поговорить, а не деньги у него отнять. На вопрос: «Как поживаете?»-скажи «Хорошо». А потом таким же спокойным голосом: «Кошелек или жизнь!» Давай еще раз, я прохожий. Спрашивай!
– Как поживаете?
– Молодец! Хорошо, а вы?
– Хорошо. Кошелек или жизнь.
– А ножик?!
– Нет, спасибо, ножик мне не нужен, у меня есть.
– Тьфу! – схватился за голову Фиолетовый. – Ножик надо было вынуть! Артур, когда говоришь «кошелек или жизнь», доставай из кармана ножик! Я же тебе говорил!
– А я думал, прохожий хочет мне свой подарить.
– Нет, – вздохнул Фиолетовый, – наверное, тебе еще рано учиться отнимать деньги. Иди, играй. Надо, наверное, с семи лет.
– А можно, я ножиком поиграю? Ну пожалуйста.
– Можно, только никого не зарежь. Тебе еще рано.
Концерт
А Феликсу досталось в наследство умение делать подковы. Потому что его папа был кузнец. А Феликс хотел играть на лютне. Он накопил денег и купил себе лютню. И стал учить сюиту Розенмюллера, песню Дауленда и менуэт Вайхенбергера. Учил, учил, учил – целый месяц. Но никто об этом не знал. И все удивились, когда потом прочитали афишу: «Завтра в концертном зале на центральной площади города будет концерт. Розенмюллер – сюита ми минор, Дауленд – When phoebus, Вайхенбергер – менуэт».
Все пришли. Феликс начал играть и сразу же забыл диез.
– Можно я сначала? – попросил Феликс.
Доиграл до четвертого такта и опять ошибся (вместо ля сыграл си).
Тогда публика стала кричать и кидать на сцену тухлые помидоры.
– Сейчас, сейчас! – говорил Феликс. – У меня вчера без единой ошибки получалось!
И начинал сначала.
А через три часа публика устала свистеть и кричать, и у нее кончились помидоры. Все сидели и ждали, когда же наконец закончится концерт.
А гончар подумал: «У меня бы получилось в сто раз лучше, чем у этого кузнеца. Надо будет тоже купить себе лютню и научиться играть».
И через месяц все опять увидели афишу на воротах рынка: «Д. Чимароза – соната-аллегро, Д. Фрескобальди – куранта». И все пошли. Но на этот раз взяли побольше помидоров.
Гениально
В Москве, на Пушкинской площади, на голове памятника Александру Сергеевичу Пушкину сидел голубь. Внизу стояли люди.
– Это великий русский поэт, – сказал какой-то дедушка своему внуку и показал на памятник.
– А что такое поэт? – спросил внук.
– Сижу за решеткой в темнице сырой. Вскормленный в неволе орел молодой┘ – прочитал дедушка с выражением. – Нравится? Это Пушкин сочинил. Вот что такое поэт! Понял?
– Нет, – ответил внук.
И дедушка с внуком пошли в метро.
«Я пушкин? – удивился голубь. – Этот дедушка на меня показывал. Наверное, потому что я пушистый».
Голубь посидел еще немножко на голове, а потом ему стало скучно, он перелетел на крышу. По крыше гуляла кошка.
– А люди говорят, что я пушкин, – похвастался голубь. – Потому что я очень пушистый.
– О-о-о-хо-хо! Ха-ха-ха-ха-хе-хе, – засмеялась кошка. – Пуши-и-истый! Как ежик! Ха-ха-ха!
– Сижу за решеткой в темнице сырой. Вскормленный в неволе орел молодой┘ – прочитал голубь с выражением.
Кошка перестала смеяться. Она серьезно посмотрела на голубя и спросила:
– Сам сочинил?
– Сам.
– ГЕ-НИ-АЛЬ-НО!!!
Дарья Гармоненко