Сосна и братья браконьеры

Жил был пес Барон-за-Овражный. Жил сам по себе в норе огромного оврага. Был он силен, могуч, и шерсть у него была как шуба. Мимо него проходили заботливые собачники со своими питомцами. Он провожал долгим опытным собачьим взором самых злых и свирепых домашних и бродячих псов. Иногда вдоль оврага как тени проскальзывали целые собачьи стаи. Однако никто из них не смел приблизиться на пушечный выстрел к логову Барона-за-Овражного. Свое место под солнцем он отвоевал в самой отчаянной борьбе с другими представителями собачьей породы.

Барон снисходительно принимал подношения жалостливых собачников, приносящих ему мясные обрезки, и не трогал их брехливых собачонок.

Однажды в овраге появился Егерь со своим другом, потомственным собаководом. Егерь увидел Барона, и тот ему понравился. Ему очень захотелось увезти Барона с собой в заповедный лес. Работы у Егеря было много, браконьеры без устали атаковали заповедные леса, и ему нужен был надежный помощник.

Егерь стал по нескольку раз в день навещать Барона-за-Овражного. Он приносил ему солидные косточки с мясом и проникновенно с ним разговаривал. Егерь подробно рассказывал о своем заповедном лесе, о браконьерах, не дающих ни минуты покоя. А самое главное, звал собаку к себе на работу в лес. Барон виду, конечно, не подавал, но сам его внимательно слушал. В общем-то, Барона тяготило его затянувшееся одиночество. Егерь уговаривал. Но дворянская гордость не позволяла Барону сразу согласиться на переезд.

И вот настал последний день пребывания Егеря в столице. С поводком и ошейником он подошел к Барону и сказал, что уезжает. Барон вдруг все понял, гордая голова его дрогнула, шея склонилась, и он впервые дал человеку надеть на себя ошейник. Затем они прошествовали к машине Егеря, сели, причем Барон уселся так, словно сто лет подряд ездил на машине и смотрел в окно.

По дороге Егерь напевал песню и думал: «Трепещите, браконьеры, у вас теперь будет два Егеря, а одного из них теперь будут звать Лесной Барон».

И вот Барон у Егеря. У него свои апартаменты на дворе в виде двухкомнатной будки, с окном с сеточкой от мух, верандой и спальней, на харчи ему выделяет деньги местное охотхозяйство. Никто его не привязывает, ходит свободно и дышит заповедным воздухом. Но свои функции выполняет исправно. И кличут теперь его Лесным Бароном. Вот так устроилось баронское счастье.

Но однажды Егерь уехал в город докладывать начальству о количестве белочек в лесу. Они с Бароном накануне весь день пытались их пересчитать. А белочки баловались, все время прыгали у них под носом и тем самым мешали процессу работы. Барону даже пришлось рыкнуть на них, и после этого они все выстроились в шеренгу, и стало ясно, что у них в лесу шесть бельчачьих семейств.

Итак, Егерь уехал, а Барон пошел в сосновый бор отдохнуть после сытного обеда, да и заодно взглянуть, все ли в порядке в его с Егерем подведомственном лесу. На полянке белочки устроили собрание и выбирали старосту, чтобы он неусыпно следил за подрастающими белочками, очень любившими баловаться. Как только белки увидели Барона, так все врассыпную.

– Спасайся, кто может, – истошно кричали они.

Барон даже немного обиделся. «Не такой уж я и страшный зверь», – грустно подумал он и лег на свое любимое моховое одеяло. Во сне ему снился знакомый до боли овраг и собачники с аппетитными обрезками мяса.

Вдруг чуткое ухо Барона уловило какие-то звуки. Он тихо приоткрыл глаза и увидел двух братьев-браконьеров Кольку и Кузьму из соседней деревни. Они узнали, что Егерь уехал в город, и решили наведаться в заповедный лес. Барона, лежащего, как огромный камень-валун, на моховом одеяле, они не заметили и тихо крались с бензопилой к самой красивой и стройной сосне.

– Ну, братан, держи пилу, – сказал Колька, сам он пилить сосну не хотел, ему все же было ее немножко жалко.

Но не тут-то было: как только Барон услыхал про пилу, он вскочил с земли, отряхнул остатки мха со своей шубы и зарычал таким диким и свирепым рыком, что оба брата попадали замертво. Барон подошел к ним, брезгливо обнюхал их и пошел встречать своего друга Егеря.

А братья-браконьеры Колян с Кузьмой только к вечеру очухались от глубокого обморока и по-пластунски выползли из леса. С тех пор они больше не браконьерничали.

И даже записались в кружок любителей растений и животных.