Паралюли

Все началось так: женился у Васильича сын и переехал жить в город Пермь.

– Неужели мне одному поливать помидоры-огурцы. – Васильич прикидывал: как раздобыть помощника, а то и главного работника в этом деле.

И пошел он к соседу справа:

– Егорыч! Я узнал, что сейчас скрытой камерой снимают взаимопомощь людей в нашем селе. Ты мне помоги в огороде, а потом мы себя на экране увидим!

А Егорыча голой рукой не взять: он в юности служил на подводной лодке, и у него было глубинное мышление.

– Васильич, тебя послушать – просто ухохОт! Меня ведь тоже скрытой камерой день и ночь┘ Потому что я возрождаю народные промыслы, – и Егорыч показал вырезанного из липового чурбачка медведя: если дернуть за веревочку, то медведь бил лапой по липовому компьютеру.

Васильич пожал необъятными плечами и пошел. Он бормотал печально:

Я служил в десанте,

Он – на подлодке┘

Как нам обмануть друг друга?!

В общем, Васильич до того добегался с ведрами, что решил отдохнуть в тени вишневого куста. С удовольствием отметил, сколько много зеленых ягод толпится в воздухе, – и отключился.

А паралюли тут как тут!

Они думали: кто спит среди бела дня, тот и самый главный. Остальные ведь вокруг вовсю работают. А у самых главных и чувства самые сильные.

Все трое – Лузя, Музя и Бузя – стали тихо переговариваться.

– Хорошее это пространство. Много мы чувств купили!

– Главное: чувство смака сильнейшее купили у повара губернаторского.

– И по мелочи тоже много чего взяли у губернаторских охранников: одну ответственность, две зависти, три злобы┘

Тут они заспорили: надо ли злобу и зависть перепродать или сначала самим поносить для полноты жизни. Этот спор разбудил Васильича.

– Эй, вы тут чего? – вскочил он.

Паралюли хотели поклониться, но как-то перекосились по-своему набок. Они расписали в ярких красках Васильевичу все про параллельный мир и про свой бизнес. На его взгляд, они выглядели как три раскормленные куколки. На одной что-то малиновое, на второй – чернильный балахон, а третья – в комбинезоне горчичного цвета.

– Мы хотим купить у тебя сострадание. У повара его не нашли, у охраны – тоже. А время нашей командировки заканчивается.

Они назвали такую сумму, что Васильич подумал: «Теперь я живу один, некому сострадать – продам-ка я это ненужное чувство. А деньги пущу на внука. Через месяц ведь у меня внук родится».

Но в том-то и дело, что когда сострадание продано, то деньги никому неохота отдавать.

А теперь представьте, как паралюли нарисовали на земле клавиатуру, экран, нажали на кнопку «ВКЛ». На экране появился мозг Васильича, и разные отделы мозга сияли всеми цветами радуги. Чувство сострадания – как кусочек итальянского неба. Паралюли нажали на клавишу «ПЕРЕНОС», и небесный цвет на экране исчез, а карман Васильича вздулся.

Он подумал: куплю насос, перекрою крышу, а дальше видно будет. А что хотел купить внуку коляску-кроватку, об этом забылось.

Паралюли начали хором:

– Желаем процвета... – и враз исчезли.

Через три года и три дня сын Васильича приезжает в гости с внуком. И этот внук – Потап (Тапок) – сказал:

– Дедушка, ты говоришь ласково, как Айболит, а еще ни одной машинки не подарил мне.

– Ну, – сказал Васильич с широким жестом, – здесь для тебя все игрушки. Вот я принес для тебя огромную гусеницу с глазками по всей спине. Посади ее в банку и корми капустой.

Вот прозрачный баллон.

В нем сидит глазастый дракон.

«Ну и дед я! – подумал довольный Васильич. – Для внука прямо разбился. А машинка – она ведь неживая».

На самом деле Васильич понимал, что необходимо на внука как-то деньгами потратиться. Сосед Егорыч с каждой пенсии своей Валюшке на Барби отстегивает. Но никак рука не поднималась выложить десятку на машинку.

Однажды Валюшка пришла с Барби и сказала Потапу:

– Давай играть.

– Давай! – подпрыгнул Потап.

Тогда Валюшка пальцами растянула рот в стороны и закричала:

– Ы-ы-ы!

– Никакого привидения нету. Никакого привидения нету, – отступил на шаг Потап.

– Как же нету, когда я их вижу, – тихо сказала Валюшка. – Вот так глаза заведу и вижу куколок разноцветных. И они все время противно так плачут: позови да позови дедушку.

Васильич, который всегда относился к голосам детей, как к чириканью воробьев, при последних словах насторожился.

И так получилось, что в этот день его сосед Егорыч сидел во дворе в тени под черемухой и выстругивал очередной липовый компьютер. Он удалил последнюю стружку с экрана, подул со всех сторон на изделие и стал приделывать медведя. Вдруг на липовом экране появились какие-то странные куколки и запищали:

– Где Васильич – почему он не спит под вишневым кустом?

Егорыч хотел испугаться, но вспомнил, что служил на подводной лодке, потому что у него была ужасно крепкая психика. Он вполне спокойно ответил:

– Некогда Васильичу лежать. У него деньги появились. Он то купит, то продаст.

– Позови своего соседа на минуточку. Мы ему даром вернем, что купили!

– А что ему сказать? Кто звонит?

– Мы из параллельного мира.

Когда Васильич пришел, Лузя, Музя и Бузя наперебой загалдели:

– Посмотри на нас – вот до чего довело твое сострадание! Срочно забирай.

И в самом деле! Все три куколки были потрепанные и даже слегка разваливались. И одежда рваная, и щека у одного треснула и отвисла.

– А я тут при чем? – обиделся Васильич. – Я вам качественный товар продал. В моем сострадании поддельного всего половина была.

– Нам и этого хватило. Мы всех своих жалели, свое имущество раздали, с непривычки не могли затормозить┘

Васильич понял: тот, у кого щека порвана, даже в драке кого-то защищал.

Вдруг он вспомнил, что сам-то последние три года никого не защищал. Оказывается, без сострадания и смелость куда-то глубоко затонула. «Для десантника трусить западло».

Тут прибежал Тапок, то есть Потап. Он сразу схватил ситуацию и сказал:

– Дедушка, бери, что отдают! Может, ты думаешь, нам деньги твои нужны? Нет, нам нужно, чтобы ты превратился в такого деда, как у Валюшки.

Но Васильича нашего голыми руками было не взять, даже руками внука. Он стал торговаться с паралюлями:

– Ну, пятьдесят процентов я готов взять, а вторую половину – только с приплатой.

Паралюли упали в отчаянии на колени и высунули руки из экрана:

– Умоляем: возьмите все! Деньги мы давно раздали!

Потап тут нахмурился и сказал:

– Бери, пожалуйста, немедленно.

А Васильич нахмурился таким же манером:

– Что ты лезешь во взрослые разговоры, муравей!

– Если ты будешь меня ругать, я не буду с тобой разговаривать русским языком!

Васильич задумался: разговоры он любил. Для того в основном и внука зазвал в гости.

– Ну ты и шантажист, – вздохнул он. – Ладно, уломали меня, бедного.

– Подойди к экрану, – позвали обрадованные паралюли.

Васильич приблизился, а самый потрепанный из паралюль – Бузя – высунул далеко руку и погрузил ее в грудь Васильичу.

– Но-но! – закричал старый десантюк. – Я за такую диверсию┘

– Просто сострадание быстрее доходит через сердце.

И все три куколки исчезли с экрана липового компьютера.

– Пойдем домой, – сказал Тапок, то есть внук Потап.

– Пойдем, – кивнул Васильич и вдруг почувствовал, что из сердца в голову полетело: куплю Тапку машинку маленькую типа джип и┘ это самое┘ как это называют┘дам┘ нет, не так, другое какое-то слово┘ ПОДАРЮ.