Ножик, Пресс-папье и заезжий Гамбургер

Дирижерская Палочка

Дирижерская Палочка то взлетала, то мягко падала на волнах музыки. Она вела музыку за собой. Дирижерская Палочка очень гордилась и знала себе цену. Глядеть в ноты?.. Что за глупость! Это для труб, скрипок и пустых барабанов. За долгие годы Дирижерская Палочка пропиталась нотами.

– Теперь вся музыка во мне самой! – с гордостью думала она, взлетая над оркестром и командуя каждым инструментом. – Без меня весь этот оркестр рассыплется, как рассыпаются бусы на порвавшейся нитке!

Однажды взволнованный успехом выступления, дирижер унес преподнесенный букет цветов за кулисы и по рассеянности забыл свою палочку в цветах. Окруженная восторженными цветами, Палочка продолжала хвастаться.

– Это далеко не первый мой концертный успех! – сказала она и вдруг замерла от неожиданности. Там, на сцене, после бурных аплодисментов и криков «Бис!» без нее заиграл оркестр.

– Боже мой! – ужаснулась Дирижерская Палочка, выглянув из-за кулисы. – Они же без меня все погубят!

Но оркестр продолжал стройно звучать, хотя в руке у дирижера не было палочки.

«Каждая палка о двух концах!» – выслушав эту историю, сказал старый, всеми уважаемый Нотный Пюпитр. И дирижерская тоже. На одном ее конце – рука дирижера, а с другого конца – душа композитора, создавшего музыку. Сама же палочка – только мостик между ними.

Подстаканник

Старый Подстаканник видел много на своем веку Стаканов. Все они приходили, утверждались в нем и начинали хвастаться своей содержательностью и темпераментом (которые, впрочем, целиком и полностью зависели от вышестоящего Заварного Чайника).

Уходили Стаканы обычно также неожиданно, как и появлялись. Одни очень горячились и лопались от самодовольства, а других, поостынувших, выплескивали и отправляли в отставку.

И старый Подстаканник стал подумывать о мемуарах с названием «Записки старого чайновника».

Почему Кукушка без гнезда осталась

Давно это было. Так давно, что даже самый старый Ворон, который двести лет живет, и тот не помнит. А было это тогда, когда птицы только гнезда заводить стали. Надумала и Кукушка гнездо для себя сделать. Малых деток в нем растить, воспитывать.

На высоком дереве место для гнезда приглядела, на самых кончиках веточек, чтобы гнездышко покачивалось, как колыбелька. Натаскала Кукушка травинок да пушинок разных и за дело принялась. Песенку запела:

Будут гнездышко качать
Зеленые веточки,
Будут сладко засыпать
Кукушата - деточки!

Увидала Кукушку птичка Сойка и говорит: «Никак гнездо свить затеяла?.. Да разве тут место для гнезда?.. Фи! С веток ветер мигом гнездо сдует! И деточек потом не найдешь!» Сказала и улетела.

Задумалась Кукушка. «И то правда, – думает, – снесет гнездышко ветром. Беда будет. Сделаю-ка я гнездо в дупле. В дупле и ветер будет не страшен, и гнездышко будет в тепле». Обрадовалась Кукушка, что так славно придумала, и полетела искать дерево с дуплом.

Отыскала Кукушка старое дерево с дуплом. Перетаскала к нему пушинки да травинки, за дело принялась. Новую песенку запела:

Скоро будет у Кукушки
Домик на лесной опушке!
Будет гнездышко в дупле,
Будет гнездышко в тепле!

Услыхал ее песенку Филин и заухал: «Ух, ты! Ух, ты! Кукушка гнездо в дупле делает. Ух, ты!.. А знаешь ли ты, Кукушка, кто в дупле живет?» – спрашивает и сам отвечает: «Сова и Филин живут! Вот кто! А знаешь ли ты, почему они в дуплах живут?» – и сам отвечает: «Потому что мы птицы ночные, в темноте хорошо видим. А ты, Кукушка, птица дневная! Ты и птенцов-то своих в темном дупле передавишь».

И опять задумалась Кукушка: «Правду говорит Филин. Не годится дупло для моего гнезда. Сделаю-ка я гнездо на земле, под кустом!» Обрадовалась Кукушка, что так придумала, перетаскала свои пушинки да травинки под раскидистый куст, за работу принялась и песенку запела:

Будет гнездышко – мой дом,
Под зеленым под кустом,
Тут не скажет мне никто,
Что не там свила гнездо!

Увидала Кукушку пичужка Поползень и говорит: «Во! Нашла место для гнезда! Да тут и Кабан, и Лось пробегают. Затопчут твое гнездо и птенцов передавят!» Сказала и улетела.

Запечалилась Кукушка и крылья опустила. Думала она думала, да так ничего и не придумала, где гнездо построить. Опять что-нибудь не так у нее получится. Потому и решила свои яйца в чужие гнезда подкладывать. В них кукушата и вырастают.

Пресс-папье

Пресс-папье всегда с большим рвением стремилось к знаниям. Оно самым первым жадно вбирало в себя все только что написанное чернильным пером.

Становилось ли Пресс-папье от этого умнее и эрудированнее, никому не известно, ведь Пресс-папье ни с кем не делилось своими мыслями и все прочитанное хранило в себе.

Булочка

Булочка была так свежа, так хороша собой, что даже самые старые и пропахшие ванилью сухари, завидев ее, размякали. Пижоны-Крендели так и увивались вокруг. Тертые Калачи наперебой соблазняли Булочку толстыми кошельками. Говорят, что даже один очень солидный, представительный Торт предлагал Булочке свое шоколадное сердце вместе с кремовой розой, но получил отказ. А еще говорили, будто один заезжий американец, господин Гамбургер, долго соблазнял Булочку своим содержанием. И у него не получилось.

Время шло. А Булочка все ждала своего неведомого принца из страны Вечного ожидания и сохла по нему.

И вот однажды руки сняли Булочку с витрины, и кто-то грустно сказал: «А Булочка-то совсем засохла, отправим-ка ее к сухарям». И отправили.

Ножик Перочинный

Дорожный складной Ножик носил древнюю фамилию – Перочинный и жил в выдвижном ящике письменного стола уже много лет, но так и не раскрыл всех своих способностей, хотя хранил в себе множество инструментов для этого – таких, как шило, маленькие ножницы, в дополнение к ним пилку для обработки ногтей, отверточку. А в одном кармашке прятал маленький пинцетик, скажем, для извлечения занозы, в другом, ни за что не отгадаете, – зубочистку.

Вот так, говоря военным языком, был экипирован складной Ножик, готовый оказать самую разнообразную помощь в путешествии, о котором постоянно мечтал.

Каждый раз, когда выдвигался ящик стола и врывался сноп света, Ножик загорался радостью предстоящей дороги, но его надежда гасла вместе с задвигаемым ящиком.

Только один раз Ножик достали из стола, чтобы заточить карандаш, но и тут ловкий Станочек для заточки карандашей перехватил работу и юлой закрутился на карандаше, отплевывая стружку и напевая надоевшую всем песенку: «Хочешь жить, умей крутиться!»

Так несчастный Ножик замкнулся в себе.

«Не дай Бог, – думал он, – тому, кто богато одарен создателем, вот так сыграть в ящик, не успев показать себя во всем блеске своего таланта и способностей».