Иваныч в Антарктиде

"Наконец-то теперь похолодает, наконец-то станет приятнее жить! Потому что жить приятнее, когда все-таки холодно, а не когда вот такая вот жара!" - думал Степан Иванович и от такой радости сильнее нажимал на газ.

Степан Иванович работал водителем автобуса и, если честно, всякое лето просто изнывал от жары. Ну такой уж он был человек, что жары не любил. Вообще ее никак не переносил. Дома-то еще туда-сюда: задернет шторы на окнах, разденется, замотается в мокрую простыню и лежит на полу, отдыхает. А вот в автобусе - там куда деться? В простыне-то по городу не поедешь! Да и где ее в автобусном парке такую мокрую раздобыть?

Завершив очередной маршрут, он, обрадованный скорым, как сказали по радио, наступлением холодов, легко и с надеждой пошел отметить свой маршрутный лист, а заодно облить голову ледяной водой из-под крана в рабочем туалете.

"Иваныч, слышь, - встретил его в коридоре сменщик Пашка, - зайди к руководству! Там тебя чего-то искали все!" Сначала Степан Иванович все-таки облил голову водой, а потом уже и вовсе довольный пошел в кабинет.

- Степан Иванович, - поднялся из кресла навстречу начальник, - а я вас обрадовать спешу! Вы, как заслуженный наш водитель, со стажем, так сказать, направляетесь в почетную долгосрочную заслуженную зарубежную командировку от нашего парка! Поздравляю!! - и затряс Иванычу руку.

- Спасибо, Артемий Викторович, - засмущался Степан Иванович, - огромное спасибо! Постараюсь, как в таких случаях говорится, оправдать возложенное доверие! А куда, если не секрет, меня направляют? Неужели в Швейцарские Альпы?!

- Лучше! В самый живописный уголок нашей с вами, Степан Иванович, планеты: в самое, так сказать, сердце Африки! В самую, что называется, ее середину! Собирайтесь пока, а завтра уже в путь! В путь, Степан Иванович, в путь! Всех, так сказать, благ!

Весь остаток дня Степан Иванович был совершенно сам не свой. Как в тумане собирал он вещи, несколько раз переупаковывая чемоданы: то, вспомнит, варежки его любимые нужно выложить с шапкой-ушанкой, то штаны ватные - к чему в Африке ватные штаны?!

"Пропал! Совсем пропал!" - думал Иваныч, и так ему делалось грустно, что вообще хоть плачь!

Всю ночь снились какие-то дурацкие львы и жирафы из "В мире животных", голопузые африканские детишки и, конечно же, пустынный, страшно обжигающий зной. "Как в автобусе! - шептал Степан Иванович в забытьи. - Как в автобусе!" И опять проваливался в свой кошмар.

В аэропорт заспанный и измученный Степан Иванович явился в шлепках на босу ногу, в шортах и маечке. "И это-то, - думал он, - лишнее! Нужно было в хула-хупе приходить! А тут у нас самый ноябрь начинается, самая прекрасная пора! Э-эх!" - и Иваныч тяжело вздыхал.

Все бы так грустно и окончилось для нашего с вами невезучего водителя, но вот что дальше-то произошло.

В самолет Иваныч сел злой-презлой, ни с кем не здоровался, никому не улыбался, напитки пить отказался наотрез. Потребовал себе только у стюардессы льда, "очень много льда!". Обложился им весь, за шкирку себе высыпал немного, в шорты положил - "напоследок себя побаловать" - и уснул, возможно, последним таким приятным прохладным сном.

Когда он пробудился, самолет уже шел на посадку. В иллюминатор ничего нельзя было разглядеть: там стояла глубокая и черная ночь.

"Африканская, будь она не ладна! Хоть глаз коли - такая темень! - ворчал Иваныч. - Все не как у людей! А у нас там, поди, снежок уже выпал! Даже ночью у нас светло, потому что снег-то белый!"

Но тут заработала громкая связь, и пилот на весь авиалайнер сказал: "Уважаемые пассажиры! Пока вы тут все спали себе сладко, нас сначала не принимали по погодным условиям разные эти аэропорты┘ (звук на время пропал), а потом мы попали в страшную невероятную грозу и нас снесло куда-то! Совершенно неизвестно куда, но, по мнению бортмеханика, кажется, мы приземляемся в Антарктиде! Всего вам наилучшего, только не забудьте пристегнуть ремни!"

У Степана Ивановича от радости даже сердце прихватило. "Это же - мой шанс! Это же - мой шанс! После-е-е-едний!" - стучало у него в голове молотком.

Самолет приземлился, заурчали турбины напоследок, и он встал, успокоился. "Внимание всем, - закричала в проход стюардесса, - если кому надо сходить по-маленькому - идите, но только быстро! Далеко от самолета не отходить! Там, между прочим, белых медведей полно! Наш бортмеханик сбегает за керосином к геологам - и мы дальше полетим! Никого ждать не будем, так и знайте!"

"Сейчас - или никогда!" - пронеслось в голове у Степана Ивановича, и он заторопился к выходу. Он выскочил на жгучий пронизывающий мороз, шажок за шажком, осторожно, чтобы никто не заметил, стал отходить подальше от самолета, а потом и вовсе бросился бежать прочь┘ Километров через семь или восемь его, замерзшего, но очень счастливого, подобрала собачья упряжка.

"А сложно вот так, собаками управлять?" - спрашивал у возницы укутанный в оленьи шкуры из глубины саней Степан Иванович.

"Да что ты! Вмиг научу!" - отвечал его спаситель, и Степан Иванович чувствовал, что он сейчас в голос засмеется от счастья┘ Вот так-то вот. А все потому, что у каждого человека на земле свое место найдется! Такие дела.