Елена Косинова Когда большое красное солнце плюхнулось в Бенгальский залив и из парка губернатора донесся грозный рык просыпающихся тигров, Летучие Мыши принесли известие от Мудрого Слона, нацарапанное на кожуре зеленого кокоса колючими иглами гигантских кактусов. Большой друг предупреждал нас, что тростниковый ветер уже третий день поет тревожную песню о белом солнце.
- Время белого солнца наступит в ближайшую пятницу, - свистнули на прощание Летучие Мыши. Наш старый друг советовал не мешкать и запастись манговым эликсиром, чего бы то ни стоило. По взволнованному почерку его хобота мы поняли, что предстоит нечто необычное, и в тот же день, не дожидаясь ритуального кваканья Оранжевых Лягушек в Пруду Синих Лотосов, выменяли на гроздь бананов и пару миндальных пустяков целый черепаховый панцирь эликсира, да еще с присыпкой из орехов, изюма и халвы. Пришлось, конечно, снова долго и громко торговаться с этой несносной Мартышкой из Майсура, которая постоянно обманывает нас на одно-два мандариновых зернышка. Если бы не пара Зеленых Длиннохвостых Попугаев, заметивших с ветки могучего сандалового дерева очередное мартышкино жульничество, она обманула бы нас в этот раз на целых три.
Удачная сделка всегда поднимает настроение, и мы еще долго ходили босыми пятками по углям догорающего костра, на котором перед тем в большой перламутровой раковине пузырилась, выплескиваясь через край, густая ананасово-арбузная каша. А когда круглая луна вышла в свое ночное плавание над океаном, прогулялись вместе с ней вдоль прибоя, пугая крабов не столько своими закопченными ногами, сколько непривычными для здешних обитателей белыми физиономиями. Знакомые дельфины, подплыв совсем близко, спросили, не ищем ли мы чего в темноте у моря, и узнав, что мы гуляем под луной в поисках улетевшего запаха бугенвиллей, удивились и некоторое время плыли в отдалении.
Наконец шальная волна напомнила нам, что пора возвращаться. В хижине, крышу которой мы недавно обновили свежим тростником, нас наверняка дожидались бандитские эскадрильи комаров во главе со своим неуловимым предводителем Москитом. Они, конечно же, наточили свои носы на очередной разбой, и легко можно было себе представить всю картину их негодования по поводу нашего коварного бегства к океану.
С тех пор как Океанский Бриз невзлюбил их за подлое кровавое дело, которым они промышляют еженощно, дорога к морю для комариной братии заказана; вряд ли посмеют они сунуться к прибрежной полосе ближе, чем на четверть мили.
По пути удачно встретили ту самую Старую Летучую Мышь, что, зависнув вниз ушами, спасается от дневного зноя под гранитным потолком древнего индусского храма, с прохладных стен которого таращатся, выпучив глаза, добродушные каменные чудища, похожие на тигров, впервые узнавших вкус банановой похлебки. Договорились быстро, по-соседски. Всего за щедрую пригоршню мангового сока и право облизнуть яичную скорлупу Старая Мышь покладисто согласилась расшугать истомившихся от безделья комаров и тихо, как это умеют лишь обитатели ночи, не исчезла, а как бы растворилась в густом тропическом сумраке. Уж не впервой бралась она за это дело с тех пор, как мы осели в здешних местах.
Успев краем глаза уловить метнувшуюся из-под корней финиковой пальмы горбатую тень, мы поняли, что нас подслушивала зловредная крыса Чуха; кого-кого, а ее в джунглях мало кто любит. Даже шакалы, уж на что сами не ангелы, и те презирают ее за украденную у них ухмылку.
Дома, устроившись на подстилке из тростника и примостив в головах Большой Медный Кувшин с восточными сказками, долго не могли уснуть. Было слышно, как сердито бурчали за стенками кувшина в гулкой пустоте Таинственные Голоса, суетливо споря между собой о том, чья теперь очередь навевать на нас пелену сказочного сна┘
Тем временем откуда-то из-за речки, со стороны которой ветер иногда попахивал дурными запахами, доносились трубные крики Слонов. По долетавшим в хижину обрывкам удалось кое-что разобрать. Какой-то молодой неопытный слон, ротозействуя, уронил в разгар солнцепека священное баньяновое дерево. То самое, под сенью которого невесть сколько тысяч лет тому назад в раздумьях о смысле Вечности сиживали творцы Времени и Пространства. С противоположного берега широкомордые крокодилы ругали на своем наречии весь слоновий род до седьмого колена, грозили всеми карами неба и - нет страшнее проклятия в джунглях! - клялись лишить Слонов на вечные-превечные времена свободного водопоя и купания. Джунгли, затаившись, внимали очередному скандалу. Да, плохо Слонам. Негде теперь будет остудить натруженные хоботы. И это как раз тогда, когда тростниковый ветер запел тревожную песню о белом солнце...
Голоса в кувшине все продолжали спорить злым шепотом. Никто не уступал, и каждый, бубня мудреные колдовские правила, доказывал, что именно его сон назначен в эту благословенную ночь вечными законами звездного неба. Вот всегда у них так! Нет чтобы заранее договориться. Пришлось щелкнуть пальцем по длинному узкому кувшинному горлышку, чтобы прекратить затянувшиеся распри. Невидимые баюны тут же сконфузились, запыхтели и, шмыгая в растерянности невидимыми носами, вначале хором, а затем перебивая друг друга, залепетали свой сказ. И потекли-потянулись струистые серебряные нити волшебного сна:
- Уже три дня поет тростниковый ветер... - Сон почему-то сразу показался знакомым!
- Он поет и поет свою тревожную песню о том, что идет-грядет время белого солнца┘ - шептали шорохи из гулкой пустоты кувшина. Ничего, что эту старую сказку мы уже знали; с ней, зевнув, как водится, быстро и сладко заснули.
Хороший кувшин подарил нам дружище Мудрый Слон! С хорошими сказками. Надо будет при встрече в следующий вторник поцеловать его в шершавый хобот. И обязательно угостить манговым эликсиром, когда он снова придет к нам, растопырив свои большие уши, шумно праздновать Великий День Джунглей┘
Дарья Гармоненко