Чирик по имени ОН 8805739

Если ты, мой маленький дружок, возьмешь листочек бумаги размером 15 см на 6,5 см и нарисуешь на нем разные каляки-маляки, то стоить этот рисунок будет, в общем, немного. Если только твоя фамилия не Пикассо. А вот если взрослый дядя на листочке особенной бумаги такого размера нарисует мост через Енисей в городе Красноярске и старинную затейливую башенку, а на обороте нарисует плотину через ту же реку Енисей и напишет разные нужные слова и цифры, то стоить эти картинки на листочке будут ровно 10 рублей. Потому что это и есть 10 рублей. Или банковский билетик. По нему нельзя прокатиться на трамвае или пройти в кино. Но зато можно обменять на любой трамвайный билет, да вообще на все что угодно. В пределах стоимости в 10 рублей. Это у банковского билетика называется честью и достоинством.

Если ты, мой маленький дружок, решишь сам нарисовать мост, башенку и плотину, то лучше бы тебе этого не делать. Подходящих пейзажей еще предостаточно. Создать такую картинку можно только один раз. А потом в денежной типографии печатают миллионы копий, и билетики-близнецы каждый со своим номером разлетаются по всей стране и ведут свою насыщенную событиями жизнь, переходя из рук в руки, из кошелька в кошелек, накапливаясь в одних местах и не задерживаясь в других, теряясь, находясь и продолжая путешествовать по свету. Только надо с грустью отметить, что задерживаются такие билетики-банкнотики, скажем, у меня, у Сказочника, ненадолго. Да и живут они, дружок, как чижики, годика два-три. Потому что сделаны из бумаги и, переходя из рук в руки, истрепываются. Потому их в народе и называют так грустно - чирики. Чирик - и тебя уже случайно порвали.

Хоть ты, мой дружок, и маленький, но сам прекрасно знаешь, что 10 рублей сейчас небольшое достоинство. Да и честь, прямо скажем, невелика. В трамвае за эти денежки еще можно прокатиться, чупа-чупс купить, а вот в кино сходить нужно денежек побольше. Или пивка попить. Хотя насчет пивка к тебе, дружок, еще вроде бы не относится. Просто смешная какая-то бумажка. Если один взрослый дядя скажет другому взрослому дяде: "Одолжи чирик до получки", то в ответ наверняка последует: "Шутишь, что ли? Да бери так".

А вот давным-давно, ну, лет двадцать назад, 10 рублей была бумажкой размером поменьше - 12 см на 6 см, но достоинством куда больше. Не говоря уже о чести. Ее тоже звали чириком, и жил тот чирик тоже недолго, но зато гордился собой чрезвычайно. Чирик был розоватого цвета, весь в рюшечках, оборочках и узорчиках. Нарисован на нем был самый главный профиль тогдашней страны - Ленина. А на другой стороне было написано на разных языках: "десять карбованцiв, дзесяць рублеу" и так далее на всех советских языках вплоть до "kumme rubla". Но все советские народы и так понимали что почем.

Да поверишь ли ты мне, дружок, что на 10 рублей можно было купить 40 бутылок лимонада и икать после них еще 2 недели?! Взрослые дяди и тети даже одалживали друг у друга чирик до получки, а потом с уважением возвращали точно такой же, только с другим номером. Об этом даже пел популярный советский эстрадный дуэт Аль Бано и Ромина Пауэр:

Феличита
Гуччи, Армани,
Дольче Габбано.
Феличита.
Пересчитай
Чирик налево,
чирик направо.
Пересчитай.

Никому и в голову не приходило шутить или смеяться над чириком. Над чем угодно, только не над ним. Чирик - это было почти что святое. И одним из них был чирик, которого звали Он 8805739. Или просто Он.

Где только Он не побывал за свою богатую приключениями жизнь. Хранился в банках и сберкассах разных городов и снова пускался в странствия по кошелькам и карманам. Проехал от Москвы до Владивостока и обратно. Состоял в дружных рядах зарплаты, честно оплачивал покупки, участвовал в карточных играх как ставка, становился жертвой ограблений и даже участвовал в благотворительности, подаваясь нищим старушкам. Хотя по тем временам подать чирик считалось роскошью.

Если кто и улыбался, глядя на чирик Он, то от радости: "Наконец-то, Он, мы встретились с тобой". Реже улыбались от тихой печали: "Жаль, что приходится расставаться с тобой, Он, но 40 бутылок лимонада мне будут напоминать о тебе 2 недели".

И вот однажды Он попал к Сказочнику. А у Сказочника была тогда злая Предыдущая Жена, которая отбирала у него все чирики, чтобы Сказочник сказок не писал и пивка не пил. И тогда он решил на время спрятать куда-нибудь Он, чтобы достать, когда злой Предыдущей Жены не будет дома, попить пивка и сказку написать. А спрятать решил в книжку, которую Предыдущая Жена вовек не раскроет. Книжка называлась А.Житков "Функционально-семантическое поле восприятия органолептической дисплазии и синестезия одорической лексики". И был прав. Она в нее вовек не заглянула. И он, правда, тоже.

И вот однажды двадцать лет спустя, когда Сказочник жил уже с доброй Настоящей Женой, к ним пришли друзья попить пивка и повеселиться. А одна любопытная взрослая девочка по имени Фая как раз очень интересовалась одорической лексикой и знала много одорических слов. Она первая за двадцать лет раскрыла эту книжку и вдруг как воскликнет: "Смотрите! Чирик! Это же старинная заначка, которая теперь стала кладом".

Чирик Он проморгался после долгой спячки и только собрался гордиться собой, решив, что сейчас его понесут в магазин, обменяют на лимонад, мороженое и пиво, и он снова отправится в путешествие по карманам, кошелькам и кассовым аппаратам, как вдруг услышал, что девочка Фая, Сказочник, его Настоящая Жена и все остальные смеются над ним. Но не от радости, а от удивления. Ну, допустим, как бы ты удивился, мой маленький дружок, если бы у тебя попросили прошлогоднего снега.

И только тут чирик Он узнал, что за двадцать лет он вместе с нарисованным Лениным вышел из употребления. Он уже ничего не стоит. Никакого достоинства. Только немного чести. Но зато все его братья-близнецы давно уничтожены, а Он цел и невредим и теперь может спокойно лежать на самом видном месте в квартире Сказочника, не опасаясь, что его кто-нибудь стырит.

Иногда гости Сказочника над ним посмеиваются. Но старый чирик Он не обижается. Потому что даже он знает - смеяться можно над чем угодно, кроме чистой и бескорыстной материнской любви.