Сергей Могилевцев Один мужик пахал в поле землю, и вдруг навстречу ему идет президент.
- Здорово, мужик! - говорит ему президент.
- Здорово, барин, - отвечает ему мужик.
- Я не барин, я президент, - отвечает мужику президент.
Мужик почесал в голове, сплюнул пару раз на землю, растер ногой и говорит:
- А мне все едино, что барин, что президент. Раз не пашешь землю и не жнешь на ней ничего, то барин ты и есть самый первейший. Впрочем, если хочешь, можешь называть себя президентом. От этого мне никакого убытку не будет.
- Нет, ты, мужик, не прав, - отвечает ему президент, - так нельзя ставить вопрос. Барин - это одно, а президент - это совсем другое. Мне, знаешь ли, очень обидно, что ты меня барином называешь. От этого мой рейтинг вполне может упасть!
Мужик опять почесал в затылке, опять сплюнул на землю и, растерев все это ногой, отвечает:
- А ты, чтобы твой рейтинг не падал, лучше возьми и привяжи его чем-нибудь. Вот хоть вожжами от лошади, хоть шнурком от ботинок. Привяжи, и все будет в порядке.
- Нет, ты, глупый мужик, видно, не понимаешь всей глубины нашей с тобой беседы! - рассердился на него президент. - Как я могу привязать свой рейтинг твоими вожжами или своими шнурками, если он вовсе и не привязывается, а зависит от ситуации и от конъюнктуры момента? От курса доллара, между прочим, он тоже сильно зависит. Ты что, хочешь меня рассердить, глупый мужик?
- Никак нет, ваше величество, - отвечает ему мужик и вытягивается во фрунт. - Ничего такого у меня и в мыслях не было. Мне бы только поле вспахать да пшеницу с овсом посеять, а сердить вас, ваше величество, у меня и в мыслях не было никогда!
- Да какой я тебе ваше величество? - рассердился совсем президент. - Я что, похож на царя или на императора Наполеона? Я, между прочим, простой президент, хоть и избранный с большим перевесом, и ты, называя меня вашим величеством, наносишь мне смертельное оскорбление. За это, между прочим, можешь и под суд элементарно пойти. У нас в стране, знаешь ли, никому не позволено людей оскорблять.
- Ну что же, - закручинился несчастный мужик, - под суд так под суд. От суда да от стыда у нас в государстве, видимо, никому зарекаться не стоит. Позвольте, ваше всемилостивейшее инкогнито, узелок с сухарями в деревне забрать да с женой и малыми ребятишками попрощаться навечно. Чует мое сердце, что из-под суда я уже не вернусь.
- И правильно делает, что чует, - отвечает ему президент. - Иди в деревню за сухарями и прощайся быстрее с кем хочешь, а то я с тобой и так потерял много времени. У меня, знаешь ли, все расписано по минутам, и, кроме тебя, глупого мужика, мне еще надо сегодня общаться с ткачихами и авиаторами. А завтра, между прочим, вообще с президентом одного далекого от нас государства. Мне нет времени щи лаптем хлебать, у меня от такого общения не то что рейтинг, а вообще вся карьера будущая зависит.
Понял мужик, что против президентова слова сказать ему нечего, опустил книзу голову и побрел в деревню за узелком с сухарями, который, между прочим, был у него заранее приготовлен. Попрощался он затем с кем положено, да и угодил под суд за оскорбление президента. А суд, понятное дело, отнесся к его преступлению со всей серьезностью и присудил ему высшую меру. То есть, разумеется, не высшую меру, а всего лишь бессрочную каторгу, ибо страна, в которой проживали мужик с президентом, была государством демократическим и с недавних пор здесь никого в расход не пускали. Некому стало пахать землю и сеять на ней что положено, в государстве от этого вскоре случился голод, и рейтинг президента заметно упал. То есть он стал таким незаметным, что никто его просто в упор не видел. Президента переизбрали, а мужика выпустили из тюрьмы и поставили ему памятник в центре Москвы, как борцу с прогнившим тоталитарным режимом. На памятнике он стоял свирепый, одетый в огромные бронзовые сапожища и с огромной бронзовой бородой, вычищающий из государства бронзовой метлой коррупционеров, карьеристов и разную другую нечисть. На самом деле мужик был маленький и тщедушный, а борода у него была редкая и клочковатая. Мужик возгордился и больше землю не пашет, а дни и ночи пьянствует и рассказывает соседям о своей нелегкой судьбе диссидента.
Новый же президент, беря пример с предыдущего, вновь стал посещать пахарей, ткачих и моряков дальнего плавания. Скоро, по слухам, в стране снова случится голод, и все в ней повторится сначала. Поскольку все новое - это хорошо забытое старое.
На том и сказке конец.
