Фото агентства городских новостей "Москва"
Недавно в Москве проходил (совсем негромко) Международный фестиваль-конкурс «А.С. Пушкин голосами детей». Классик в интерпретации детей заиграл свежими красками, но особенно понравилось «Письмо Татьяны к Онегину» в исполнении Лилианы Миниахметовой. Девятиклассница из небольшого села, затерявшегося среди башкирских степей, казалось, забыла о зрителях и говорила напрямую с объектом ее воздыханий.
«Со стороны Татьяны это была подростковая любовь: ей 13, ему 26, – пожала плечами Лилиана, когда мы столкнулись в фойе в перерыве. – А сам Онегин? Нет и нет, такой полюбить не мог, он был социофоб».
Но, возражаю, все же пал к Татьяниным ногам, а та…
«Да, в чем-то она проиграла, спору нет, зато хорошо поднялась по деньгам: вышла за генерала», – парировала серебряный призер фестиваля и попросила в обязательном порядке дать ей знать, если вдруг наше интервью появится в печати.
Встреча в антракте показалась не случайной, а довольно важной в понимании механики всех школьных дел: оказывается, людям нравится копить свои успехи (!). «Это весьма логично, – думал, выходя на улицу. – К тебе летит веб-ссылка, ты скидываешь ее в папку достижений, в рамках которой молодое поколение предпочитает собирать («монетизировать») свои победы».
Профессор психологии Александр Шмелев (МГУ), еще когда Лилиана Миниахметова не родилась, заявлял, что портфолио – это и есть «альтернатива ЕГЭ, где поиск самого себя ребенком воплощается в документированных результатах». Идея прекрасна, никто в пикировку с ее автором вступать и не помыслил, но, думаю, лучше бы все-таки вступил. А то по части «завершений», как сказал один знакомый, у нас пока не очень получается: преобладают одни «начинания».
Вспомним самые яркие из этих дебютов: портфолио личных достижений, ликвидация сменности в образовании, профильная школа старшей ступени, единая всероссийская школьная форма, педагогические классы, школьные театры... Старшекурсникам педагогических вузов (в 2021 году), а теперь и выпускникам колледжей разрешили преподавать у доски.
Кадровый голод в школах, впрочем, никуда не делся. Наоборот, по оценкам SuperJob, число вакансий в школах удвоилось за последние пять лет.
Озвучив эту цифру на открытии весенней сессии 2025 года, спикер Госдумы Вячеслав Володин отметил «недобросовестную работу ряда министерств» и обратился к главе Министерства просвещения Сергею Кравцову с репликой в высшей степени не новой: «Проанализируйте более тщательно, так, чтобы было понятно, с учетом ставок, сколько реально нам не хватает учителей».
Понятно, что кадровая проблема самая кричащая в подконтрольном недобросовестному министерству секторе. В предыдущем году расписание на этом экспериментальном поле приросло шестью предметами: «Программирование», «ИИ», «Второй иностранный язык», «Финансовая грамотность», «ОДНК» («Основы духовно-нравственной культуры народов России»), «Труд (технологии)». Это не просто хорошо, а замечательно и очень нужно. Только вот кто преподавать эти науки будет детям? И (что тоже существенно) где?
Если, к примеру, мы откажемся от сменности в образовании, то дефицит школьных зданий в России тут же подпрыгнет в два-три раза (исходя из нынешнего количества вторых и третьих смен в школах). Это с одной стороны. А с другой? Если мы не откажемся от сменности, то где тогда разместим педагогов внеурочной половины дня? Если совсем не станет творческих объединений в школах, значит, те же портфолио перейдут под начало сторонних организаций, сделаются внешними по отношению к этим (и без того печальным) камерам хранения детей и сильно обесценятся.
А теперь вернемся к фразе, мимоходом, будто бы в полемическом запале брошенной спикером ГД. Еще раз приведем слова политика: «Проанализируйте… с учетом ставок, сколько учителей не хватает». Получается, что статистика кадровых прорех, которой Минпросвещения продолжает снабжать вышестоящих руководителей, недостойна доверия еще и потому, что не учитывает «ставочные игры» в среднем образовании. А стало быть, и реальную динамику выгорания «игроков». Во всяком случае, депутат Володин говорит, кажется, как раз об этом.
Не секрет, что, по данным независимых исследований, половина учителей сейчас имеют полторы-две ставки в месяц, причем около четверти опрошенных тянут более двух ставок. Если считать, что в России 1,2 млн учителей и принять одну ставку за 100%, то путем нехитрых вычислений получим, что каждый российский педагог трудится в среднем на 1,65 ставки. То есть величина его переработки составляет 0,65%.
Теперь перемножим два показателя: 0,65 × 1 200 000 = 780 000. Именно столько педагогов нужно, чтобы залатать все кадровые бреши в школьной отрасли и снять учительство с иглы аудиторной зависимости. Вот реальный, а не министерский (несколько десятков тысяч) дефицит учителей в стране. И, по-видимому, спикер Госдумы эту цифру знает не хуже главы Минпросвещения России.
Вы не поверите, но общественное мнение на этот раз фундаментально ошибается. Способ решения ползучей кадровой проблемы обнаружен еще в 1862 году одним деревенским учителем. Вот этот способ: не ликвидировать в поте лица пробелы в штатном расписании от школы к школе в масштабах огромной страны, а освоить принцип «чем богаты, тем и рады» и жить в настоящем. Радоваться каждому интересному делу, мастеру, преподавателю.
«Само собою разумеется, – утверждал этот яснополянский реформатор, – что мы не станем в русской деревне читать испанский язык, астрологию или географию, точно так же, как в этой же деревне купец не откроет лавки хирургических инструментов или кринолинов». Главное, что предложение будет отвечать всегда на спрос, что на каждой ступени наук будет достаточное число и учеников, и учителей.
Иначе говоря, согласно версии Льва Николаевича Толстого (а это было он!), мяч находится на детской половине поля: «Я убежден, что лучшая полиция и администрация школы состоит в предоставлении полной свободы ученикам».
Эту «училищу» (как говорили дети) он видел явлением детской культуры, праздником («нельзя выгнать детей из школы – просят еще»), а не каторгой, чем-то вроде фестиваля «А.С. Пушкин голосами детей».
...Неужели ошибался?