Механизма для отвода необъективных судей в реальности не существует

Фото сайта mos-gorsud.ru

Рассмотрев возможность принять одну из жалоб и отказав заявителю в этом, Конституционный суд (КС) РФ в очередной раз признал реально работающим механизм отвода судей, который предусмотрен Уголовно-процессуальным кодексом (УПК) РФ. Это определение КС не содержит новых правовых позиций и сводится к ранее многократно сформулированной мантре «объективность решений суда обеспечивается возможностью проверки этих решений вышестоящими судами».

Вместе с тем проблема отвода судей значительно глубже. Статья 61 УПК, которая устанавливает основания для этого, закрепляет две их разные группы – формально определенные и общие, то есть своего рода универсальные. С первой группой все понятно: в соответствии с ч. 1 ст. 61 УПК судья не может принимать участия в рассмотрении дела, если является потерпевшим или свидетелем по данному делу, ранее участвовал в деле в качестве следователя или прокурора, является родственником любого участника производства по делу и т.д.

Со второй группой, напротив, все очень неоднозначно. Так, в соответствии с ч. 2 ст. 61 УПК судья не может участвовать в производстве по уголовному делу также в случаях, если имеются иные обстоятельства, дающие основание полагать, что он лично прямо или косвенно заинтересован в исходе данного уголовного дела. Обтекаемая формулировка выглядит логично: невозможно прямо предусмотреть и описать в законе все случаи, при которых объективность судьи может быть нарушена. Однако на практике судьи крайне неохотно признают свою заинтересованность. Так, не очень редки ситуации, когда судья прямо в судебном заседании демонстрирует обвинительный уклон, откровенно «подыгрывает» прокурору. В идеальном мире такое поведение как раз и стало бы признаком некоей скрытой заинтересованности судьи в исходе дела – от подкупа до личной неприязни к подсудимому. То есть основанием для отвода по причине наличия признаков внепроцессуальной заинтересованности.

Но в реальной жизни все происходит с точностью до наоборот. И часто в связи с неоднократными нарушениями прав обвиняемого отвод заявляется примерно с такой формулировкой. Дескать, в соответствии с законом «О статусе судей в РФ» судья – это лицо, имеющее высшее юридическое образование, отработавшее несколько лет по юридической специальности и после этого успешно сдавшее квалификационный экзамен. А значит, судья по определению знает закон лучше любого участника дела – и не может нарушить его по незнанию. Следовательно, тот факт, что судья неоднократно допустил очевидные нарушения процессуального закона – и здесь перечисляем конкретные нарушения, – свидетельствует о том, что судья каким-то образом, неизвестным другим участникам процесса, заинтересован в исходе дела. Так что «на основании изложенного, в соответствии с ч. 2 ст. 61 УПК, вынуждены заявить отвод».

Хотя это обоснование выглядит вполне логичным, не было ни одного случая удовлетворения такого отвода. При этом также нередки ситуации, когда существуют конкретные факты возможной необъективности судьи, но они не предусмотрены ч. 1 ст. 61 УПК. Например, супруг судьи работает следователем в том же следственном органе, который направил дело в суд, хотя сам он это дело не расследовал. Или, к примеру, судья, который рассматривает дело, ранее заключал обвиняемого под стражу, а это решение было отменено вышестоящим судом. Таких примеров каждый адвокат приведет десятки. Казалось бы, тут необходимо применять ч. 2 ст. 61 УПК в связи с наличием косвенных признаков заинтересованности, но отводов не происходит никогда. Некоторые судьи перед удалением в совещательную комнату снисходят до того, чтобы сообщить участникам процесса, что никакой заинтересованности у них нет, но это скорее исключение.

То есть реального механизма, позволяющего отстранить от участия в деле явно необъективного судью, не существует, чему способствует установленная законом процедура: судья, рассматривающий дело единолично, сам и решает, есть ли основания для его отвода. Выводы же КС о том, что объективность такой процессуальной самооценки гарантируется механизмом пересмотра уголовных дел в апелляционном и кассационном порядке, выглядят, мягко говоря, наивно. В вышестоящих инстанциях заседают такие же судьи, которые, будучи в райсудах, точно так же оценивали подобные ситуации.

Тем не менее отводы и даже самоотводы все-таки случаются, хотя в силу описанного выше становятся исключениями из общего правила, причем зачастую курьезными. Так, однажды мне довелось оспаривать судебные постановления о производстве обыска. Они проводились одновременно у двух обвиняемых, постановления принимались разными судьями, но оба были отменены облсудом. Материалы были направлены на новое рассмотрение – и в райсуде второй материал попал к судье, которая разрешала первый обыск. Я заявил ей отвод: судебные материалы были идентичны, а значит, раз эта судья по ним уже разрешала обыск, то, следовательно, теперь она опять примет незаконное решение. Ведь материалы не изменились, так что другого решения она принять уже не сможет. Но судья отказала в отводе, сославшись, что подобная ситуация ст. 61 УПК не предусмотрена. После чего доказала, что ничего невозможного для нее нет, приняв противоположное решение, то есть в проведении обыска отказала. Это решение обжаловала уже прокуратура, и в апелляционном заседании судья облсуда, печально улыбнувшись, сказал: «Вы ведь правильно заявляли отвод, поэтому я вынужден отменить решение об отказе в проведении обыска, поскольку оно вынесено судьей, действительно подлежавшим отводу».

Не менее курьезный случай произошел по делу, рассмотрение которого закончилось месяц назад. Суд апелляционной инстанции в четырех заседаниях рассмотрел жалобу на приговор, и в последний день, уже после выступления адвоката в прениях, когда осталось лишь выслушать последнее слово осужденного, двое из троих судей вдруг заявили самоотвод. Потому что ранее, мол, рассматривали апелляционные жалобы по связанным с настоящим приговором уголовным делам в отношении других лиц. Впоследствии, при новом рассмотрении, еще двое судей заявили самоотвод. Очевидно, что все это было связано не с локальным всплеском объективности, а с определенным характером конкретного уголовного дела.

Для того чтобы механизм отвода все-таки работал, необходимо как минимум изменить процедуру, когда судья сам оценивает собственную незаинтересованность. Например, в арбитражном процессе Узбекистана и Туркмении отвод судье разрешает председатель суда. Такой порядок раньше был предусмотрен Арбитражным процессуальным кодексом РФ, но, к сожалению, у нас закон и практика идут в обратном направлении. Указанное положение было исключено в 2019 году. И обсуждаемое определение КС РФ говорит о том, что в этой части перемен к лучшему ожидать не приходится.