Сергей Казеннов
Фото Reuters
Аналитики рассуждают – через сколько лет начнется неизбежная, по их мнению, «самая горячая» и «самая большая» война между США, НАТО и Россией, между США и Китаем, когда к этому будут готовы оппоненты? Осталось только поднакопить достаточных, самых убедительных военных арсеналов – и в бой. Однако в современном мире, все более целостном, взаимозависимом – и взаиморазрушаемом, во всех отношениях, для «большой войны» между «большими странами» – сверхдержавами может просто не оказаться места, причем не только в прямом, пространственном смысле. Нет возможности найти на «сжимающейся» в условиях глобализации планете такое «большое поле, есть разгуляться где на воле» без реальной угрозы взаимоуничтожения, попутно утянув за собой еще половину человечества. Все же к такому суицидальному сценарию наша цивилизация еще не готова.
В меньшей степени это относится к конфликтам пониженной интенсивности, войнам «по доверенности», в режиме «прокси», непрямым конфликтам где-нибудь на геостратегической периферии. Но, во-первых, где она, эта периферия в глобальном проницаемом мире, где эти «неизвестные», «незаметные», «безопасные» войны, не слишком травмирующие мировое сообщество и систему международной безопасности? А во-вторых, именно региональные и субрегиональные войны крайне опасны возможностью не только горизонтальной, но и вертикальной, всеохватывающей эскалацией.
Парадоксально, но в нынешней ситуации в «очень больших» войнах не должны быть заинтересованы их главные поджигатели – военно-промышленный комплекс Запада. Высокозатратной, масштабной, изматывающей оппонентов гонке вооружений, вечной подготовке к очень большим войнам – да, но не «горячему» ведению таких войн, которые способны уничтожить и их прибыли, инновации, и их самих.
Но война между сверхдержавами уже идет – и это гибридная война. Более того, есть точка зрения, что собственно «горячая» война – одна из фаз, форм, элементов гибридной войны. Гибридность войны в ее общепринятом понимании может быть самого разного вида, в том числе комбинированного, вместе с военно-силовым воздействием. Это экономические и иные санкции, инструменты «мягкой силы», информационные, когнитивные, кибервойны, попытки лишения партнерств, соперничество на самых разнообразных площадках, в разных сферах и точках земного шара. Гибридные войны велись во все времена. Например, это знаменитая «Петля анаконды» в ходе Гражданской войны в США, когда для южан была устроена плотная «комплексная», санкционная и военная блокада, не допускающая их подпитки извне, поддерживания связей, с пресечением коммуникационных, экономических, политических и прочих возможностей.
В условиях все более взаимозависимого мира, с одной стороны, усиливается эффект гибридной войны, к тому же позволяющей контролировать рост напряженности, использовать принцип «геополитического реостата», «варки лягушки на медленном огне», предупреждая резкую реакцию подвергаемого гибридному воздействию. С другой стороны, именно глобальность делает возможным находить альтернативные схемы поиска партнеров, выхода из-под жестких санкций, экономических и политических. Кроме того, как раз с учетом той же глобализации наносимый противнику ущерб в ходе гибридного воздействия бумерангом прилетает обратно.
В мире с калейдоскопически быстро сменяющими друг друга геополитическими декорациями еще вчерашнее жесткое соперничество может смениться ситуативным партнерством. Более того, они могут прагматично существовать параллельно, в разных областях, кластерах. И такой ход событий никак нельзя исключать в перспективах отношений России и США. Так что, на всякий случай, в качестве одной из возможно главных заповедей геополитики будущего – «не пожелай зла дальнему своему», а не только «ближнему». Что касается настоящего, то подчеркнем: на фоне транзита власти в Вашингтоне и связанных с этим ожиданий было бы ошибкой недооценивать инерционность и преемственность внешней политики США и общность взглядов коллективного Запада по поводу украинского кризиса.
Осознав невозможность победы над Россией на поле боя в ходе конфликта на Украине (Украина здесь – обозначение территории, а не государства), оппоненты РФ масштабно и зримо усиливают собственно гибридную составляющую конфликта. Это, в частности, наращивание воздействия на российское общество в целях ослабления поддержки политики властей, в том числе по проведению специальной военной операции, провоцирование сепаратизма, национализма, противозаконных действий. Как и подстегивание ситуации в чувствительных для РФ зонах, по периметру ее границ, в геополитическом подбрюшье России для распыления внимания и усилий РФ, создания дополнительных угроз и вызовов ее безопасности, подтачивания и разрыва партнерских связей. Осуществляя тем самым «подготовку» России к переговорному процессу, «рихтуя» ее, склоняя к компромиссам.
Считается, что если «горячие» войны конечны во времени, самоистощаются, выгорают, то гибридные войны могут продолжаться бессрочно, в разных схемах и вариантах. Впрочем, кое-кто полагает, что и большую горячую войну можно вести очень долго, не обращая внимание на неприемлимые издержки и потери, нарастающую психологическую усталость. Во всяком случае, по завершении острой фазы конфликта на Украине (а это когда-нибудь произойдет, пусть и без заключения мира «на бумаге») его гибридная составляющая сохранится и, возможно, даже усилится. И дело вовсе не в чьей-то особой «заботе» о киевском режиме, ставки куда выше.
При этом организаторы и бенефициары гибридных войн забывают об очень существенном факторе – реакции на их политику могут быть ассиметричными: то есть это не «санкции на санкции», «пропаганда на пропаганду» и даже не встречные уколы совсем в других географических зонах, сферах деятельности. Но в первую очередь это угроза военно-силового ответа на гибридные происки супостата. Причем это может оказаться не просто лестница, спираль эскалации, возгонка уровня конфликта, которые можно регулировать, затормозить, наконец, заморозить, а одномоментный «взлет» до непредсказуемых высот с массированным, «избыточным», как любят говорить на Западе, задействованием самых неконвенциональных вооружений. И не будет ни возможностей, ни времени для предотвращения подобного хода событий.
