Эдуард Галицкий
Фото с официальной страницы юридического факультета ЗаБГУ
Как заявляют в Ассоциации юристов России, количество выпускников юридических вузов и факультетов в России по-прежнему значительно превышает общую потребность рынка в этих кадрах. В 2024 году ведущие российские вузы в очередной раз зафиксировали увеличение потока поступающих на юридические направления в сравнении с 2023-м. По данным Росстата, юриспруденция по-прежнему остается одной из самых популярных специальностей у абитуриентов. Однако у системы юридического образования в РФ есть несколько важных проблем.
Нужно сделать пару важных ремарок для не погруженного в тему читателя. В юриспруденции к специалистам на уровне регулирования предъявляются требования к наличию высшего образования. Это касается как простого представительства в суде, так и занятия деятельностью, требующей специального статуса (адвокат, нотариус, прокурор, многие должности государственной службы и т.д.). В ряде позиций предъявляются требования к стажу работы, и это не пожелания работодателей, а именно нормативные установки. Диплом является не некой условностью, а реальным пропуском в профессию. Юриспруденция не профессия самоучек, это первый важный момент. Второй момент – юриспруденция является профессией родовой: в ней скрыто множество разных направлений и практик. Налоговые споры в недропользовании и расследование серийных убийств не менее далеки друг от друга, чем управление воздушным движением и ремонт авиадвигателей – хотя и то и другое вроде бы имеет отношение к авиации, всем этим занимаются разные люди. Юриспруденция – это «макропрофессия», притом довольно четко сегментированная.
Но где юристы получают образование и от кого они получают знания? У нас в стране нет системы подготовки преподавателей права. Самый распространенный сценарий того, как становятся преподавателями права в России, – это по инерции после окончания университета. Старшие коллеги «вводят» младших. Порой это сопряжено с учебой в аспирантуре по разным мотивам. Но это по факту исключительная зона ответственности университетов: допустили в аудиторию – значит, преподаватель! Практически никто из преподавателей юрфаков не учился преподавать. Да, вроде бы есть какие-то курсы педагогики в аспирантурах, но это не имеет никакого отношению к полноценной подготовке лектора, экзаменатора. То есть преподаватель права – это профессия самоучек. Так, возможно, во многих специальностях, но вспомним, что юриспруденция – это профессия, где требования к квалификации зафиксированы на уровне закона, где самоучкам не место.
Есть еще один важный момент – деление на академических профессоров и профессоров бизнес-практики. Мировой опыт говорит, что это положительная практика, поскольку она позволяет обеспечить в преподавательском корпусе куда более полный срез профессиональной среды, не теряя фундаментальной составляющей, сохранять практическую направленность. Требовать от преподавателей-практиков, даже имеющих ученую степень, энное количество академических статей в год – это то же самое, что требовать от классических преподавателей-исследователей обязательно проводить определенное количество судебных процессов, а при их отсутствии – увольнять. Пишешь статьи и не ходишь в суды или не закрываешь сделки? Вон из университетской аудитории!
Отметим также, что у нас принято считать, что юрист – специалист многопрофильный. В медицине, например, врач не может проводить манипуляции, вести прием по определенной специализации, если у него нет подтвержденной квалификации. Если в самолете вышла из строя деталь, ее будет менять человек, который имеет соответствующий допуск. В юриспруденции подход иной, если чуть упростить: любой юрист может практически все, исключая лишь отдельные действия, требующие специального статуса (например, совершать нотариальные действия). В суде представлять интересы практически в любом (не уголовном) деле может вчерашний выпускник с дипломом и доверенностью.
В медицине, в авиации, в юриспруденции попытка что-либо сделать часто всего одна, а цена ошибки в равной степени высока. Скажем, повторное обращение в суд с иском, если дело уже было проиграно, практически исключено, второй попытки, вопреки расхожему мнению, в подавляющем большинстве случаев не будет. А это может быть не только, условно, крупный корпоративный спор, в котором просто никто не даст малоквалифицированным юристам вести дело, а, к примеру, социально значимые дела, скажем, об определении места жительства ребенка или спор о праве на единственное жилье. А диплом у всех одинаковый. Более того, в районном суде в гражданских делах даже предъявление диплома представителем, оказывающим юридические услуги, не требуется, им может быть вообще кто угодно. Означает ли это, что право на здоровье имеет больший конституционный вес для законодателя, чем право на судебную защиту, если к юристам-представителям как лицам, обеспечивающим это право, требования существенно ниже, чем к врачам? Оставим этот вопрос для размышления.
С учетом сказанного очевидно, что юриспруденции в России нужна полноценная интернатура – система постуниверситетского образования, предполагающая «ввод в строй» молодых юристов, без прохождения которой диплом как допуск к практике не должен быть валидным. И ее невозможно построить без интеграции образовательной и профессиональной среды. Для этого было бы очень здорово, если бы юридические компании, адвокатские образования, госорганы – потребители юридических кадров были бы встроены в постобразовательный процесс.
Нужна и система апробации профессиональных скиллов. Все это сложно сделать без лицензирования юридических услуг в какой-либо форме. Необязательно сразу в формате «адвокатской монополии», можно, к примеру, попробовать через добровольную аккредитацию, которая давала бы ряд преференций аккредитованным юридическим фирмам. Тогда юристы сами потянутся проходить эту добровольную аккредитацию. И это потенциально запустит долгий и тяжелый процесс такой реформы, даст обратную связь и эмпирическую базу для дальнейшей работы.
Кроме того, у юридической корпорации нет своего министерства, нет общего зонтика. Минюст – не министерство юриспруденции, его функция в России немного другая. Но он, к примеру, вместе с Верховным судом, профильными комитетами палат Федерального собрания, Федеральной палатой адвокатов могли бы выступить драйверами этого процесса. По крайней мере начало профессиональной дискуссии может быть положено.
