Эдуард Галицкий 
В 2014 году, когда произошло объединение функций Верховного суда как высшего суда общей юрисдикции и Высшего арбитражного суда во вновь образованном Верховном суде РФ, было много обсуждений возможного слияния информационных систем арбитражных судов и судов общей юрисдикции. Хотя прошло уже 10 лет, что вполне достаточный срок для гармонизации подходов к цифровизации судебного процесса в двух судебных системах, информационно-технологическое обеспечение в арбитражном процессе как тогда, так и сейчас как минимум на голову выше такового в судебных процессах в судах общей юрисдикции. Несмотря на то что эргономика арбитражного процесса была и есть выше качеством, судопроизводство даже в арбитражных судах по уровню цифровизации существенно отстает от финтеха и банкинга, налогового администрирования, других сфер. Хотя появились сервисы электронной подачи документов, отслеживания движения дел, до полноформатной цифровизации судебного процесса еще далеко.
Развитие судебной системы, ее модернизация – не самая популярная тема во внутренней политике России. В посланиях президента Федеральному собранию обычно об этом говорится лишь вскользь.
С 2015 до 2020 года объем финансирования информационно-технического обеспечения судов неуклонно снижался – с 1,5 млрд руб. до 220 млн руб. Начиная с 2021 года динамика изменилась, и объем выделенных средств вырос до 2,2 млрд руб., достигнув показателя в 2,3 млрд руб. к 2023 году, что в сравнении с другими госпроектами все равно не так много.
Одна из фундаментальных проблем отечественной судебной системы – чрезмерно высокая нагрузка на судей, особенно в крупных судах. Несколько десятков слушаний в день – норма. Такая нагрузка ведет к снижению качества судопроизводства. Цифровизация же, если она проводится так, что улучшается эргономика процесса, обычно снижает организационные издержки, улучшая качество работы судов.
Самое фундаментальное, чего не произошло за эти 10 лет, – это переход судопроизводства на полностью цифровые дела. Такой переход изменил бы радикально всю судебную логистику: больше не нужно знакомиться с материалами дел в суде (эта индустрия умрет, у всех сократятся издержки), истребовать дела из одного суда в другой, отправлять бесконечное количество копий документов сторонам почтой и т.д. Сделать это можно через плавный переход – стимулированием сторон подавать документы и материалы в электронном виде (скажем, через госпошлины), а затем – введением правила подачи электронных образов документов по умолчанию.
Проблемы с верификацией подлинности не будет – сейчас документы в суды и так подаются в виде простых копий, заверенных стороной. Оригиналы всегда можно предъявить на обозрение суда, назначить экспертизу подлинности при сомнениях.
Проблему с доступностью электронной подачи документов в суд отдельным группам населения можно решить через МФЦ, введя специальную услугу – так будет даже проще, чем сейчас, через экспедицию суда.
Полная оцифровка судебного процесса снимет проблемы и споры по поводу обмена судебной корреспонденцией: если документ загружен в систему, он сразу доступен всем заинтересованным лицам, считается врученным. Суд может легко оценить процессуальную добросовестность стороны: видно, что конкретно, в каком объеме, кем и когда было загружено в систему.
Крайне важная вещь – объединенная платформа с полной картотекой всех судебных дел взамен существующих картотеки административных дел и государственной автоматизированной системы «Правосудие». При этом важно проработать архитектуру платформы таким образом, чтобы были построены полноценные связи различных судебных дел. Сейчас этого нет, дела оторваны друг от друга, суд и стороны порой могут не знать о значимом другом деле.
Проектирование такой системы должно быть основано на изучении пользовательского опыта как среди сторон, так и в судейском корпусе, аналитики, основанной на поведении участников судопроизводства. Необходимо проработать интерфейс кабинета участника не просто по конкретному делу, а с интеграцией всех дел и процессуальных статусов (представитель, эксперт, ответчик и т.д.), функционал должен кастомизироваться, то есть подстраиваться под различные роли в процессе.
Открытость – один из конституционных принципов судопроизводства в России (статья 123 Основного закона). При этом заседания коллегий Верховного суда сложно где-либо увидеть, а ведь эти дела практикообразующие, их логично было бы транслировать в Сеть, как, скажем, это происходит с заседаниями Конституционного суда. Такая практика уже была: на YouTube до сих пор доступен канал Высшего арбитражного суда, где можно увидеть записи заседаний президиума и пленума.
Еще один важный аспект – архаичные практики в судебном процессе. На протоколирование судебных заседаний тратятся огромные ресурсы аппаратов судов. Протоколирование во всех процессах необходимо автоматизировать (аудиопротокол, возможно, машинное стенографирование), убрав классический протокол-стенограмму, который делает секретарь. При этом нужно подстроить под это и процессуальные правила – в протоколе судебного заседания отражать только процессуально значимые действия. Еще одна архаичная практика – вымарывание данных из решений в судах общей юрисдикции, ведь в публикации текстовых файлов решений в таком виде часто полностью теряется смысл. Полноценная публикация всех судебных актов, включая процессуальные определения, в электронном виде – то, чего не хватает процессу в судах общей юрисдикции.
Цифровизация исполнительного производства также давно назрела. Кроме сервиса «Узнай свои долги» процесс здесь скорее «аналоговый». Разумно будет интегрировать стадию исполнения в общую картотеку дел, чтобы процесс был связанным и непрерывным.
Принятие принципиальных решений в вопросе цифровой модернизации – это лишь вершина айсберга. После принятия такого решения должен последовать сбор фактических данных, изучение пользовательского опыта и поведения, выработка моделей. Это прерогатива Верховного суда и Судебного департамента. После этого необходимо вовлечение законодателя – для адаптации процессуального законодательства под новые технологические решения. Без такой синхронности реальную цифровизацию судопроизводства провести будет сложно.
Константин Ремчуков