Ненависть к Нетаньяху как политкорректная форма антисемитизма

Фото Reuters

В мощной волне критики Израиля, которая накатывает на страны Запада, преобладает лейтмотив: премьер-министр Биньямин Нетаньяху – главное препятствие к миру на Ближнем Востоке, и если бы у еврейского государства был более сговорчивый руководитель, ситуация давно бы успокоилась. Еще при упоминании Нетаньяху добавляют: «и его правительство ультраортодоксов». Отложим пока комментарий по поводу этих «ультраортодоксов», только заметим, что подобная мысль прослеживается и в заявлениях официальных лиц, и в выступлениях пропалестинских активистов в США и Европе.

Неужели Нетаньяху настолько демоническая личность? Если посмотреть на проблему в историческом развитии, то приходишь к выводу, что израильский премьер стал очередным громоотводом не только для прекраснодушных правозащитников вроде Греты Тунберг, но и для традиционных «зоологических» антисемитов. XX век показывает эволюцию попыток оформить это первобытное чувство в «приличных», не вызывающих эстетическое отторжение формах. Наступивший век подхватил эстафету.

Еще в позапрошлом столетии в политической системе европейских стран были приемлемыми движения, открыто называвшие себя антисемитскими. В 1879–1880 годах действовала немецкая «Антисемитская лига». Однако после дела Дрейфуса открыто выступать за преследование евреев стало неприличным, учитывая, какое количество интеллектуалов Старого Света встало в ряды защитников несправедливо обвиненного офицера. И когда в Киеве обсуждалось дело Бейлиса, антисемиты среди интеллигенции обращали «кровавый навет» не ко всем евреям, а только к хасидам, надуманно противопоставляя их неким «хорошим ортодоксам».

Потом уже слово «сионизм» стало эвфемизмом для выражения юдофобии. Замена оказалась продуктивной, потому что позволяла оправдывать свою пристрастность критикой еврейского государства, которое, как и всякое другое государство, допускало ошибки. По мере того как Израиль утверждался на мировой арене, приличия требовали вместо полного отрицания его права на существование изыскивать enfant terrible в политическом классе. Нетаньяху оказался идеальным вариантом. Задержавшийся во власти, изворотливый политик, сторонник – по крайней мере на словах – жесткой линии в вопросах безопасности.

Нетаньяху – источник противоречий прежде всего в израильском обществе. Его обвиняют в нежелании соглашаться с созданием палестинского государства, пестовании ХАМАС как альтернативы администрации в Рамалле, религиозном уклоне во внутренней политике. Это позволяет с чистой совестью критиковать израильские действия в Газе не только сторонникам исламистов, но и радикальным либералам в еврейской среде США и Европы. В репортажах со студенческих пропалестинских протестов в Колумбийском университете можно было заметить людей в кипах. В западных СМИ писали, что студенческие акции финансируют в числе прочих еврейские меценаты, называли имя Джорджа Сороса.

Участие еврейских предпринимателей, близких к Демократической партии США, можно было проследить в ходе многомесячных протестов против Нетаньяху в самом Израиле зимой и весной 2023 года. Города заполонила наглядная агитация в пользу тех, кто утверждал, что премьер и его «ультраортодоксы» разрушают демократию. Трудно предположить, что колоссальные рекламные бюджеты обеспечивали простые граждане. Следы американских ультралибералов были заметны на каждом «антибибистском» митинге. Эти протестные акции стали триггером для террористической атаки 7 октября, убедив противников Израиля в слабости и внутреннем расколе еврейского государства. О том, что Нетаньяху – помеха американской политике, в последнее время откровенно говорили и президент США Джозеф Байден, и его сподвижники. Они откровенно призывали к вмешательству в дела суверенного ближневосточного государства.

Нетаньяху едва ли не единственный из израильских политиков, кто может возразить Вашингтону. Он отстаивает израильский суверенитет, повторяя, что Израиль – не американский штат и не колония. Раздражает американских демократов и приверженность его правительства консерватизму. Даже в ультралиберальном Тель-Авиве в этом году отказались от проведения гей-прайда (ЛГБТ – запрещенная в РФ экстремистская организация), правда, все-таки по причине того, что разнузданное веселье неуместно, пока в плену у ХАМАС гибнут заложники.

В связи с «религиозным засильем» обычно упоминают и пресловутых «ультраортодоксов» в кабинете. Одно из обвинений в адрес Нетаньяху – что он идет на поводу у партнеров по правящей коалиции. Религиозные партии действительно отстаивают собственные интересы, но между самими этими политическими блоками существуют значимые разногласия. Иногда их взгляды диаметрально противоположны. Есть в правительстве действительно ультраортодоксы, которые стоят на грани непризнания Государства Израиль и его институтов. Они отказываются от армейской службы и считают, что Израиль злоупотребляет военной силой. Есть и национально-религиозное движение, представленное двумя партиями. Одиозный Итамар Бен-Гвир возглавляет радикальное крыло поселенческого движения, но не мейнстрим так называемого мессианского сионизма. Бен-Гвир – идейный последователь раввина Меира Кахане, чье движение давно было признано экстремистским и запрещено в Израиле. Между тем «молодежь холмов», как называют радикальных приверженцев такой идеологии, представляет собой наиболее пассионарную часть населения. Но с точки зрения традиционного иудаизма – они чуть ли не еретики, потому что «сотворили кумира» из национального государства. На эти противоречивые явления посторонние наблюдатели навешивают общий ярлык «ультраортодоксов», не разбираясь в нюансах.

Но если признавать деятельность Нетаньяху вредной, то этот вред направлен прежде всего на израильское общество, и к стремлению большинства израильтян дать отпор ХАМАС не имеет особого отношения. Претензии граждан к премьеру – усталость от него лично, обвинения в коррупции и стремление правительственной коалиции сосредоточить власть в своих руках, ограничив полномочия судебной системы.

Вот почему попытки раздуть из Нетаньяху злодейскую фигуру мирового масштаба представляются надуманными. Возможно, разгадка его отрицательной популярности состоит как раз в замыслах скисшее вино ветхого антисемитизма влить в новые мехи ультралиберального прогрессизма.