Бахтияр Тузмухамедов 
В последнее время в СМИ не раз звучали грозные слова: casus belli («повод для войны» на латыни) и «объявление войны». Они были сказаны в связи с высказываниями президента Франции Эмманюэля Макрона о возможном направлении французских военнослужащих в Украину, и даже в большей степени – со ставшими достоянием широкой публики опрометчивыми высказываниями офицеров Бундесвера о применении ракет против российских инфраструктурных объектов. В эфире крупных государственных телеканалов РФ в ходе обсуждения разговорчивых немцев даже уверенно было сказано, что их действия «подпадают под казус белли, то есть повод для объявления войны» Россией.
В юридической литературе под casus belli понимается формальный повод или предлог для объявления войны, не обязательно, а скорее вовсе не совпадающий с ее действительными причинами. Во времена, предшествовавшие Уставу ООН, он являлся законным оправданием для начала войны, хотя право на войну было поставлено под сомнение еще в 1928 году, когда был заключен Договор об отказе от войны в качестве орудия национальной политики, более известный как Пакт Бриана–Келлога. Хрестоматийные примеры – убийство в Сараево эрцгерцога Фердинанда в 1914 году и налет на радиостанцию в Глейвице в 1939 году, приведшие соответственно к Первой и Второй мировым войнам.
Устав ООН исключил право на войну из инструментария государственной политики, хотя и сохранил право на применение вооруженной силы в порядке индивидуальной и коллективной самообороны, а также с санкции Совета Безопасности. С ликвидацией права на войну исчезли основания для обращения к casus belli.
Впрочем, примеры фабрикации предлогов для начала военных действий дает и более позднее время. Так, началу широкомасштабной войны во Вьетнаме предшествовал инцидент в Тонкинском заливе в 1964 году, когда эсминец ВМС США «Мэддокс» был якобы атакован северо-вьетнамскими торпедными катерами, а вторжению ведомой США коалиции в Ирак в 2003 году – демонстрация в ходе заседания Совета Безопасности ООН госсекретарем США Колином Пауэллом пробирки с порошком неясного происхождения. Оба предлога оказались заведомо ложными.
Теперь об «объявлении войны». Это понятие отчасти родственно casus belli: если найден предлог, воспользовавшись им, можно объявить войну. Впрочем, оно также является наследием благородных веков, когда поднимали забрало и «шли на вы». Кроме того, объявление войны является юридическим актом, провозглашающим переход в определенное состояние правоотношений с противником, уже совершившим вооруженное нападение на государство, объявляющее войну, или на его союзника по договору о взаимопомощи в сфере обороны. Это нашло отражение в Гаагской конвенции об открытии военных действий 1907 года, которая предусматривала, что военные действия «не должны начинаться без предварительного и недвусмысленного предупреждения, которое будет иметь или форму мотивированного объявления войны, или форму ультиматума с условным объявлением войны».
И все же отмена Уставом ООН «права на войну» не могла не сказаться и на институте «объявления войны». Ныне его встретишь далеко не во всякой Конституции, во многих из которых употребляются термины «военное положение» или «состояние войны», вводимые в случае вооруженного нападения на страну. Из старых Конституций объявление войны предусмотрено в Конституции США 1787 года, это полномочие Конгресса, которым он, впрочем, воспользовался всего лишь 11 раз, причем последний такой эпизод случился в 1942 году, когда США объявили войну нескольким союзникам Германии и Японии. В более позднее время иностранные военные экспедиции основывались на достаточно вольном толковании конституционных полномочий президента США как верховного главнокомандующего вооруженными силами, в отдельных случаях сопровождаемом законами, которыми регулировались пределы применения воинских контингентов.
Из более новых основных законов объявление войны кратко упомянуто в Конституции Франции 1958 года, допускающей такой акт с разрешения парламента, однако практика его применения отсутствует. Это понятие известно Конституциям Армении и Азербайджана, но его не найти в Конституциях Казахстана и Грузии, которые предусматривают введение военного положения, а Конституция Китая говорит о «состоянии войны».
Любопытный пример – Израиль, где нет единой Конституции, а ее роль играют несколько основных законов. Объявление войны отнесено к полномочиям правительства (исполнительной власти), причем главную роль в принятии решения играют премьер и министр обороны, а также кабинет национальной безопасности – компактная группа руководителей ведомств, выделенная из общего состава кабинета. Операция «Железные мечи» в ответ на нападение ХАМАС названа «войной», и эта терминология принята и поддержана Кнессетом. Израиль утверждает, что осуществляет акт самообороны, чем невольно возводит ХАМАС на уровень юридически равного себе государственного образования, поскольку в соответствии с Уставом ООН и решениями Международного суда ООН самооборона допустима именно против государства.
А что же в России? Объявление войны было известно только Конституциям РСФСР 1918 года и СССР 1924 года. СССР не объявлял войну Японии 8 августа 1945 года, а уведомил ее о том, что со следующего дня будет считать себя в «состоянии войны» с нею. Именно этот термин применялся в Конституциях СССР 1936 и 1977 годов. Понятие «объявление войны» неизвестно ни ныне действующей Конституции, ни принятым в ее исполнение законам, в них говорится соответственно о военном положении и состоянии войны. Эти слова описывают сложные и чувствительные политико-правовые явления, обращению с которыми противопоказаны словесные вольности, о чем не грех помнить властителям эфира и их собеседникам.
Дарья Гармоненко 
