Запрет книг в цифровую эпоху – это скрытая реклама и нежелание работать

Фото Ярослава Чингаева / Агентство «Москва»

Некоторое время тому назад возникли, скажем так, разговоры и опасения, что существует некий список запрещенных книг. Запрещенных за «пропаганду» одной небезызвестной то ли экстремистской организации, то ли просто аббревиатуры. Означает (или так или иначе объединяет) эта аббревиатура (или организация) людей, которые не придерживаются традиционных сексуальных, семейных и прочих ценностей. Список просочился в СМИ, а в списке 250 или даже чуть больше разных книжек. И там помимо современных авторов знакомая нам еще по временам СССР классика – от Платона до Достоевского. Потом последовали разъяснения и уточнения. Вот что, например, нам сказали в пресс-службе издательской группы «Эксмо-АСТ»:

«На данный момент отсутствуют основания предполагать, что произведения классиков будут запрещены в контексте пропаганды нетрадиционных отношений и соответствующего закона. Скорее закон может коснуться современных произведений, но здесь действует саморегулирование отрасли, которое включает внутренние и внешние экспертизы юристов и аккредитованных Роскомнадзором экспертов. Наименований современной литературы, изданных до принятия закона и имеющих признаки его нарушения, крайне мало, поэтому разговоры о массовых снятиях книг – это скорее недоразумение, чем реальная угроза».

Что ж, это определенно обнадеживает. Потому что при желании (и даже без особого умения) в любой подобный запретительный список можно включить все что угодно.

А вот мнение писателя Дениса Драгунского о целесообразности/нецелесообразности запретов:

«Передо мной – книга 1633 года издания «Зрелище рода человеческого», забавный обзор стран и народов мира. На титульном листе надпись по латыни: «Книга запрещена декретом от 18 мая 1677 года». Запреты книг – история старая. Начиная с 1918 и до конца 1980-х в СССР бушевала эпидемия запретов. Запрещали все, что можно и что нельзя, от Пастернака до Священного Писания, включая классику мировой литературы и философии, а также упоминания отдельных имен и событий.

Зачем нужны запреты? Это смотря с какой точки зрения смотреть. Читателю эти запреты мешают: запрещенные книги изымают из магазинов и библиотек, формируется урезанная, неполная картина литературы и вообще культуры. А вот чиновнику такие запреты очень полезны – появляется дополнительный крючок, за который можно зацепить гражданина – и издателя, и продавца, и библиотекаря, и учителя, и критика, и рядового читателя (в СССР запретное чтение могло привести к очень большим неприятностям). Но из списков запрещенных книг люди извлекают полезную информацию. Во-первых, становится чуть понятнее, что делается в голове у начальства. Во-вторых, это своего рода реклама: запрещенная книга вызывает особый интерес. Но самое главное – эти запреты держатся недолго, а в цифровую эпоху вообще вряд ли имеют смысл».

Да. Запрещать весело. Но ведь и в самом деле просто бессмысленно. Тем более сейчас. Или мы все-таки забыли про интернет? Ну давайте сделаем вид, что его не существует. И что? Он исчезнет? Или все-таки существует? Допустим, что все же существует. И кому-то очень хочется его приструнить, «приручить». Но это тоже работа. Большая и сложная. И пряников здесь нужно намного больше, чем кнута.

Даже в СССР и то не все и не всегда получалось с запретами. И дело не только и не столько в самиздате и тамиздате. А просто – за всем не уследишь.

А история запретов (точнее, попыток что-то запретить) не просто старая, а древняя, даже дряхлая. Если человек может и хочет сказать что-то новое (что угодно, необязательно «плохое»), всегда найдется кто-то, кому это не понравится. Запрещают не потому что плохо, а потому что запретить – просто легче всего. Зачем создавать убедительную пропаганду чего-нибудь хорошего, нужного, действительно важного? Легче взять и запретить уже имеющуюся пропаганду «всего плохого».

Знаменитый Index Librorum Prohibitorum («Индекс запрещенных книг») существовал, если не ошибаемся, с 1529 по 1966 год. И что? Ну, включили туда Декарта, Канта и Беркли. Разве этих глубокоуважаемых высокоученых людей перестали читать? И это, заметьте, без всякого интернета. Между прочим, итальянский философ и священник Антонио Франческо Давиде Амброджо Розмини-Сербати (1797–1855) тоже был в этом списке, а в 2007 году его причислили к лику блаженных.

Нетрадиционные ценности – это, конечно, очень плохо, но классика – она потому и классика, что без нее у нас вообще ничего не будет: ни ценностей, ни души, ни таланта. Это, кстати, Пушкин вроде бы говорил. А его даже ленивые обвиняли и обвинять будут. И в пропаганде, и в антипропаганде. И бог знает в чем еще.

Вот что сказал «НГ» по этому поводу литературовед и писатель Денис Захаров:

«С тех пор как Иоганн Гутенберг включил печатный станок, книги сжигали, запрещали и арестовывали. Процесс такой же вечный, как и сама литература. Ничего нового и сверхъестественного. О том, как причудливо качается маятник ограничений, красноречиво говорит тот факт, что в начале ХХ века в США запрещали «Улисса» Джеймса Джойса, а в начале XXI века из некоторых библиотек изымают антирасистский роман Харпер Ли «Убить пересмешника». Роман Владимира Набокова «Лолита» запрещали к печати Великобритания, Аргентина, Новая Зеландия и ЮАР. Но триумфу автора это никак не помешало. В середине XIX века правительство Франции судилось с Гюставом Флобером из-за «Госпожи Бовари». Суд постановил, что роман публиковать можно, и тираж мгновенно раскупили. Ровно такая же реакция происходит на публикацию любого списка запрещенных произведений. Создается нездоровый ажиотаж, на котором наживаются букинисты. В цифровую эпоху, когда достать скан или pdf любой книги не составляет никакой сложности, цензура обретает черты маркетинга. И чем больше будет таких списков, тем быстрее мы вернем себе статус самой читающей страны в мире».

Жаль, что не все это понимают. А если даже и понимают, то все равно не учитывают. Ибо, повторим, запрещать легко, а работать – трудно.