Дмитрий Морозов
Фото Reuters
Венесуэльский президент Николас Мадуро обострил спор с соседней Гайаной о принадлежности обширного региона, известного как Гайана-Эссекибо (ГЭ), незадолго до президентских выборов, намеченных на 2024 год. Этот спор ведется с XIX века и до недавнего времени находился в замороженном состоянии. На практике управление регионом осуществляет правительство Гайаны, но Каракас ставит вопрос о присоединении ГЭ к Венесуэле.
Формальным предлогом стало решение Джорджтауна предоставить концессию американской компании Exxon Mobil на разработку месторождений нефти в Гайане-Эссекибо. Венесуэльцы категорически отказываются разрешать конфликт в рамках международного суда.
3 декабря в Венесуэле прошел референдум по вопросу о статусе ГЭ. По заявлению венесуэльских властей, более 90% его участников одобрили идею о включении региона в состав венесуэльской территории.
Регион Гайана-Эссекибо, занимающий площадь в 160 тыс. кв. км, богат природными ресурсами. Он располагает запасами золота, алмазов, бокситов, магния, в 2015 году была обнаружена нефть. Ее разведанные запасы достигают 11 млрд барр., и за первые три месяца 2023 года Гайана экспортировала свыше 330 тыс. барр. в сутки. По оценкам экспертов, к 2027 году объем нефтедобычи превысит 1 млн барр. в сутки. К 2030 году доходы Гайаны от экспорта нефти и газа могут достигнуть 7 млрд 500 млн долл. в год. Все это превращает ГЭ в объект притязаний для задыхающегося под экономическими санкциями венесуэльского режима.
Но Мадуро руководствуется не только соображениями экономической выгоды. Он ухватился за тему Гайаны-Эссекибо, чтобы создать и нарастить очаг напряженности. Об этом свидетельствует противоречивость позиции Каракаса. С одной стороны, он настаивает на том, чтобы статус ГЭ был определен в рамках венесуэльско-гайанских переговоров без международного участия. С другой – заявляет, что регион должен войти в состав Венесуэлы.
Понятно, что при таком варианте взаимоприемлемое решение спора невозможно. Тем более что обвинения Венесуэлы в адрес Гайаны не очень состоятельны. Кроме Exxon Mobil гайанцы предоставили концессии еще семи компаниям с участием французского, китайского и саудовского капитала. Вполне логично предположить, что если регион станет частью Венесуэлы, то Каракас сам поспешит пригласить иностранных инвесторов, поскольку он не в состоянии эксплуатировать нефтяные месторождения самостоятельно.
Обострение отношений с Гайаной потребовалось венесуэльскому режиму для решения двух внутриполитических задач. Во-первых, он стремится создать образ внешнего врага. Всплеск «патриотизма» необходим для сплочения масс вокруг президента перед лицом «угрозы» национальному суверенитету. Пропаганда будет усиленно создавать Мадуро ореол «верховного вождя нации», «спасителя отечества», защитника «венесуэльского мира». Мобилизация граждан на псевдопатриотической волне позволит отвлечь их внимание от острых социальных проблем. Это крайне важно для Мадуро: его рейтинг сильно упал, денег в казне нет. Между тем в 2024 году грядут президентские выборы.
Во-вторых, усиление националистических настроений позволит сковать действия оппозиции. Если она поддержит требования правительства в споре с Гайаной, то объективно будет способствовать росту популярности Мадуро с риском самой оказаться в хвосте событий. Если же выступит против, это будет использовано официальной пропагандой для максимальной дискредитации оппозиционного лагеря («национальные предатели», «агенты империализма» и т.д.) и усиления гонений ее активистов. В любом случае правящая группировка оказывается в выигрыше.
Также есть основания полагать, что при определенных обстоятельствах (дальнейшее ухудшение экономической ситуации, провал попыток поднять рейтинг Мадуро, международная изоляция) режим использует конфликт с Гайаной как основание для введения в стране чрезвычайного положения и отмены президентских выборов на неопределенный срок. То есть наличие территориального спора узаконит установление открытой диктатуры.
Как далеко готов зайти Мадуро в своем противостоянии с Гайаной? Джорджтаун проявляет решимость силой отстаивать свои права на регион, который занимает две трети ее территории. Каракас считает, что он намного сильнее Гайаны. Это может породить у него желание провести маленькую победоносную войну. Ситуация типична для авторитарного режима: чувствуя слабость внутри страны, он пытается спасти положение за счет внешних «побед».
Но затея может закончиться для Каракаса весьма плачевно. История знает немало примеров того, чем оборачиваются подобные авантюры. На помощь гайанцам придут США: Вашингтон точно не потерпит, чтобы Венесуэла аннексировала обширную территорию. Джорджтаун получит необходимую военную поддержку от американцев и скорее всего англичан (Гайана – член Содружества Наций).
Прямое столкновение с США будет иметь для Венесуэлы катастрофические последствия. Никакого Вьетнама не случится. Американцы разгромят венесуэльскую армию в кратчайшие сроки. Каракас окажется в международной изоляции: вторжение в ГЭ будет расценено большинством стран как агрессия против Гайаны.
Крайне негативно действия Каракаса воспримут в странах Латинской Америки, где существует традиция решать споры мирным путем. Более того, территориальные поползновения Каракаса не находят отклика среди венесуэльцев. Наблюдатели от оппозиции сообщают, что в референдуме приняли участие немногим более 2 млн 110 тыс. человек из 20 млн граждан, обладающих правом голоса.
Разумеется, Мадуро все это учитывает. Поэтому, вероятнее всего, он смягчит позицию: поставит вопрос о совместной с Гайаной эксплуатации полезных ископаемых ГЭ. Любой успех на этом направлении будет преподноситься пропагандой внутри страны как «блестящая победа» в деле «защиты» национального суверенитета Венесуэлы.
