Дмитрий Григориади
Фото сайта alrf.ru
Госдума готовится к рассмотрению в первом чтении законопроекта, внесенного Госсоветом Республики Татарстан. Его авторы попытались решить так называемую «проблему 32–82», которая весь последний год портит нервы крупным налогоплательщикам. Забегая вперед, скажем, что попытка получилась странной.
В 2022 году был возвращен порядок возбуждения уголовных дел по налоговым преступлениям только с подачи налоговых органов, что обрадовало очень многих. Но радость редко бывает полной. Да, вновь введенная в Уголовно-процессуальный кодекс часть 1.3 статьи 140 утверждает, что следователь не может возбудить дело по статьям 198–199.2 УК РФ (которые описывают уклонение от уплаты налогов в разной форме) раньше, чем получит соответствующие материалы из налоговой инспекции. Считалось, что это умерит излишний пыл правоохранителей и позволит «кошмарить бизнес» менее интенсивно.
Однако закон не установил однозначно, в какой момент материалы из налоговой могут передаваться в следствие. Нет, в Налоговый кодекс в том же 2022 году внесли пункт 3 статьи 32. По нему будто бы полагается выждать 75 дней с момента вступления в силу решения налоговой о привлечении к ответственности (он наступает не раньше месяца со дня вручения плюс время, пока апелляционную жалобу рассматривает вышестоящий налоговый орган), убедиться, что недоимка (не менее 15 млн руб., то есть крупный размер по УК) не погашена, и лишь после этого в течение 10 дней направить материалы в следствие.
Но в Налоговом кодексе есть и другая статья – 82, существующая с 1999 года. В пункте 3 говорится, что налоговые и следственные органы информируют друг друга об имеющихся у них материалах о налоговых преступлениях в порядке, определяемом двусторонним соглашением. Без ограничений по срокам и стадиям. Угадайте, какой вариант правоохранителям нравится больше?
Налогоплательщики, разумеется, пытаются сопротивляться. На помощь им вроде бы пришла даже Генеральная прокуратура. Отвечая на запрос бизнес-омбудсмена Бориса Титова, первый замгенпрокурора Анатолий Разинкин заявил, что «статья 82 НК РФ… не подменяет императивные требования пункта 3 статьи 32 НК РФ». Однако на практике следователи по-прежнему обосновывают свои действия именно 82-й статьей. Да и можно ли их судить за то, что они пользуются огрехами законодательства в свою пользу? Ведь при буквальном прочтении становится ясно, что налоговые органы (по 32-й статье) по истечении 85 дней со дня вступления решения в силу обязаны известить следствие. А могут (по 82-й статье) и раньше, никто им этого не запрещает!
Бизнес, конечно, хотел бы, чтобы в той самой статье 140 УПК появилась однозначная формулировка: материалы могут направляться исключительно в порядке статьи 32 НК. А в самой 32-й статье чтобы появилось уточнение: раньше положенного срока передавать материалы нельзя. Но не для того мутили воду, чтобы рыба чувствовала себя вольготно.
А теперь к попытке решения. Чтобы окончательно убрать претензии к следователям, авторы законопроекта предлагают дописать в статью 82 НК концовку «в том числе с предоставлением соответствующих материалов для решения вопроса о возбуждении уголовного дела».
Но что дает это добавление? Проблема не в том, что закон сегодня не разрешает налоговикам отправлять материалы «по готовности». Увы, разрешает. Проблема в том, что один и тот же аспект регламентируется сразу двумя нормами, во многом взаимоисключающими. Но на это обстоятельство авторы предпочли закрыть глаза.
Возвращаясь к точке зрения бизнеса, нужно прояснить, раньше какого срока «триггер» в виде материалов из налоговой не считается действующим. Весь смысл именно в этом. Налоговая может известить следствие о подозрениях. Формально, неформально – не важно. Если захотят известить – известят. Весь вопрос в том, когда следствие имеет право реагировать на то, что ему и так уже известно.
Что еще очень важно. Проблема действительно существует. В пояснительной записке к законопроекту Госсовета Татарстана справедливо отмечается, что за время проверки и ожидания, пока решение по ней вступит в силу, недобросовестные налогоплательщики действительно могут успеть вывести активы. Но решать эту проблему полным развязыванием рук для уголовного преследования – все равно что сгонять комара со лба ударом дубины. Есть другое решение, которое тоже уже давно обсуждается.
С 2021 года в Госдуме лежит другой законопроект, на сей раз внесенный федеральным правительством. Он определяет порядок наложения обеспечительных мер при налоговой проверке. Предполагается, что после окончания камеральной проверки налоговики получат полномочия арестовывать имущество налогоплательщика на сумму выявленной недоимки. Такой арест не означает изъятие, лишь запрет на отчуждение (продажу). В первую очередь внимание обратят на недвижимость, затем транспорт, затем иное имущество и, наконец, ценные бумаги. Готовая продукция, сырье и материалы аресту не подлежат. И если именно этот механизм и будет задействован, опасения, изложенные в пояснительной записке, теряют свою убедительность.
Авторов беспокоит и другое: «Федеральным законом от 18 марта 2023 года № 78-ФЗ категория преступлений по статьям 199, 199.1, 199.2 УК РФ изменена с тяжких на преступления средней тяжести. Соответственно сроки давности уголовного преследования по данным преступлениям сократились с 10 до 6 лет». Говоря проще, боятся, что пока тянется проверка, срок давности по привлечению к уголовной ответственности истечет. Надо, мол, торопиться. Но зачем торопиться, если имущество на сумму недоимки будет заблокировано без суда, и государство свои гарантии получит заранее?
В своей юридической практике я вижу выразительную иллюстрацию этой ситуации. И по иронии судьбы – это татарстанское предприятие. Завод весь прошлый год отбивался от претензий налоговой. История завершилась относительно благополучно – после вмешательства прокуратуры дело в июне закрыли по истечении срока давности. Блокировку со счетов, которая едва не задушила предприятие, сняли, погибнуть ему не дали.
Еще ироничнее ситуация оттого, что именно Госсовет Татарстана сильнее других обеспокоился в 2021 году, когда появился законопроект об обеспечительных мерах (том самом описанном выше аресте имущества). Тогда татарстанские депутаты объясняли это заботой о бизнесе: дескать, нельзя давать налоговой службе такую бесконтрольную свободу. А нынешнее собственное предложение снять все препоны для уголовного преследования, когда претензии налоговой еще на полную катушку отбиваются в арбитраже – это, стало быть, забота о бизнесе? Где логика?
