Гун Цзюн
Фото Reuters
Еще до пандемии COVID-19 можно было наблюдать кризисные тенденции глобализации. Приход Дональда Трампа к власти в США состоялся, по сути, благодаря электорату, который выступал с жесткой критикой глобализации. С приходом пандемии на этот процесс стали смотреть под новым углом – с точки зрения национальной безопасности или, если быть точнее, националистической безопасности. Правые политики в Вашингтоне заговорили о таких понятиях, как экономическая безопасность и экономический суверенитет. Правда, более политкорректные деятели использовали такие термины, как устойчивость и надежность цепочек поставок. Но все они говорят почти об одном и том же.
Примерно в то же время происходит еще один сейсмический толчок мировой экономической системы, исходящий из Вашингтона – начинается жесткое противостояние с Китаем. Для США Китай представляет собой проблему, поскольку за последние 30 лет он показывал настолько высокие темпы роста, что «бросил вызов» глобальному превосходству США в экономической, технологической, военной, политической областях. В дополнение к торговле товарами почти на 700 млрд и услугами на 150 млрд долл. на финансовые операции американских компаний в Китае приходится еще примерно 400 млрд долл. Так что американским сторонникам разрыва связей с Китаем будет нелегко это сделать.
Закон о снижении инфляции и Закон о микросхемах – все это примеры игнорирования духа ВТО в рамках ориентированной на внутренний рынок промышленной политики, в которой Вашингтон обвинил Пекин, поскольку китайский вариант, в американском понимании, «включал в себя нерыночные механизмы, негативно влияющие на торговлю».
Конфликт в Украине забивает последний гвоздь в крышку гроба нынешнего мирового экономического порядка, поскольку санкции коллективного Запада против России ускоряют массовую переориентацию мировой торговли. Россия является крупнейшим экспортером ряда стратегических сельскохозяйственных и минеральных товаров. Перестройка внешнеторговой модели России влечет огромные последствия для мировой торговли. Из десяти основных мировых стран-экспортеров восемь ввели санкции против России; из первой десятки стран-импортеров – семь.
Сегодня крупнейшим торговым партнером Пекина больше не являются ни США, ни Евросоюз. Им стали члены АСЕАН. Торговля Китая со странами с развивающейся рыночной системой, особенно с участвующими в инициативе «Один пояс – один путь», стремительно растет. Торговля Китая с Россией в 2022 году также увеличилась на 40% и за первые месяцы 2023 года составила 73 млрд долл., 70% которой, кстати, уже рассчитаны в юанях и рублях.
Перечисленные причины способствуют переориентации мировой торговли. Остается только надеяться, что по мере этой перестройки серьезные изменения не приведут к спаду в мировой торговле в целом.
Однако на фоне таких мрачных новостей могут быть и хорошие – конец или по крайней мере начало конца эпохи доллара. Посмотрим правде в глаза: мир сегодня в значительной степени основан на долларе. Американская валюта принимается повсеместно, даже в Москве. Но долларовая система начинает давать трещины. Новая многополярная валютная система, основанная на нескольких других валютах, медленно, но верно формируется. Среди этих валют – евро, британский фунт, японская иена и китайский юань, который выходит в широкий оборот благодаря усилиям правительства КНР по интернационализации своей валюты.
Сейчас во многих столицах мира ведутся дискуссии об использовании региональных валют для расчетов по региональным и внутриблоковым внешнеторговым платежам в обход доллара, что является важным шагом в направлении к многополярному валютному миру.
Подобные настроения выразили несколько стран АСЕАН. Например, 31 марта на девятой встрече министров финансов и управляющих центральных банков АСЕАН на Бали Перри Варджио, управляющий ЦБ Индонезии, заявил, что «использование местных валют для трансграничной торговли и инвестиций укрепит финансовую устойчивость в регионе». Соседняя с Индонезией Малайзия придерживается такой же позиции. Ее премьер-министр Анвар Ибрагим недавно заявил, что в настоящее время страна ведет переговоры с Китаем об использовании юаней и малайзийских ринггитов в двусторонних торговых расчетах. Он также предложил создать Азиатский валютный фонд.
Президент Бразилии Луис Инасиу Лула да Силва не раз выступал за отказ от использования доллара. Во время визита в штаб-квартиру Нового банка развития в Шанхае он заявил: «Почему у такой организации, как Банк БРИКС, не может быть валюты для использования в расчетах между Бразилией и Китаем, между Бразилией и другими странами БРИКС? Кто решил, что после отказа от золотого стандарта расчетной валютой стал доллар?»
Помимо всего прочего за дедолларизацией стоит сам Вашингтон, подтверждением чему являются многочисленные санкции против других стран, в первую очередь против нефтедобывающих России и Ирана. Санкции, связанные с конфискацией Западом российских активов, в том числе принадлежащих частным лицам, нанесли еще больший ущерб авторитету доллара.
Еще одним показателем слабеющих позиций доллара является его уменьшающаяся роль в валютных резервах многих стран. Возьмем Россию: если до конфликта в Украине ЦБ России размещал около 14% своих валютных резервов в юанях, то сейчас уже 40%.
Очевидно, процесс дедолларизации займет не один год. Но можно с уверенностью сказать, что его невозможно остановить и обратить вспять.
