Геннадий Петров
Фото Reuters
Прошедший в Индонезии саммит «большой двадцатки» лишился главной (по крайней мере для России) интриги еще до его начала. Во встрече на Бали не участвовал Владимир Путин. Значит, обессмыслились версии, предположения и аналитические рассуждения о том, чем могут закончиться гипотетические переговоры на G20 между российским и американским президентами. Самыми высокопоставленными членами российской делегации в Индонезии стали Сергей Лавров и Антон Силуанов. А министры, какими бы они ни были, вооруженные конфликты не заканчивают и о переделе мира не договариваются. Не тот ранг.
Министры решают вопросы, соответствующие их компетенции и полномочиям. Что Лавров на G20 и делал, проведя на полях саммита переговоры со своим китайским коллегой Ван И и генсеком ООН Антониу Гутерришем. С последним обсуждалась «зерновая сделка». Это единственная тема в связи с Украиной, по которой, как, во всяком случае, официально заявляется, Кремль считает возможным сейчас заключать какую-либо договоренность. Не было и громких антироссийских демаршей: нельзя же считать таковым отмену групповой фотосессии для участников саммита. Это не демарш, а нечто из серии «а разве могло быть иначе?». Времена, когда G20 принимали в Санкт-Петербурге, прошли, и признаков того, что они вернутся, пока не видно. Обструкции выступления российского министра не было, никто зал не покинул, да и в итоговой декларации саммита российская позиция была учтена (поэтому документ и приняли, иначе бы РФ его заблокировала). А вот предложение украинского президента исключить Россию из G20 (в этом случае саммит на Бали стал бы первым этапом процесса исключения), напротив, не учтено. В том числе потому, что Владимир Зеленский в своей речи решил его не повторять. Все это дает повод для умеренного оптимизма в оценке перспектив отношений РФ и Запада – не больше, но и меньше того.
Чуть ли не главной новостью, связанной с участием российской делегации в работе саммита, стало странное сообщение о якобы имевшей место госпитализации Лаврова. Видео, подтверждающее, что министр жив-здоров, породило массу комментариев и домыслов. Лавров позировал в футболке с именем американского художника Жан-Мишеля Баскии – гомосексуалиста, умершего от передозировки наркотиков. В соцсетях задавались вопросами: уж не знак ли все это? Не тайный ли намек, и если да, то на что? Что поделать, когда власть «закрыта» от общества и делает нечто непонятное, ее намерения пытаются предсказать как природное явление – по приметам. И, увы, чаще всего гадание по приметам дает результат ненадежный что при прогнозе погоды, что в политике. По крайней мере на вопрос, что значит история с «госпитализацией» Лаврова и его футболкой, оправдан простой бесхитростный ответ: то и значит. Журналисты перепутали, а такую футболку министр надел, потому что надо же ему было что-то надеть.
Зато приметы уж точно лишние при комментариях к ключевому событию, случившемуся на полях саммита – личной трехчасовой встрече Байдена с Си Цзиньпином. На ней был намечен, используя выражение американского лидера, «правильный курс для китайско-американских отношений», который заключается в том, что новой холодной войны с двумя ключевыми участниками не должно быть. Вместо нее, опять-таки по выражению Байдена, ожидается «решительная конкуренция» с четким очерчиванием красных линий, не подлежащих пересечению. Все это согласуется с недавними заявлениями Си Цзиньпина и очень напоминает взаимоотношения СССР и США в период «разрядки». Тем паче что одна из красных линий, очерченных двумя лидерами, касалась ядерного оружия. «Президент Байден и председатель Си подчеркнули, что, по их общему мнению, ядерную войну нельзя начинать и невозможно выиграть и что они не приемлют угрозы ядерным оружием в Украине», – говорилось в сообщении Белого дома.
Иными словами, вместо углубления конфликта США и Китай решили договориться. Отчасти это возврат к той системе взаимоотношений двух государств, которая существовала последние 30–40 лет и стала меняться только после того, как в Америке обнаружили, что КНР уж очень серьезно усиливается, став глобальным, а не региональным игроком. Вряд ли в Пекине и Вашингтоне питают иллюзии, что вернуться в ушедшее прошлое возможно в полном объеме. Скорее там есть понимание цены конфликта. Война, пусть даже и холодная, обойдется дороже любого худого мира.
А где же место России в этом российско-американском «правильном курсе»? Да, собственно, нигде. Россия – не третий участник диалога США и КНР, не субъект российско-американских переговоров о судьбах мира, хотя отнюдь и не объект. Потеря ли это? Если да – то явно не самая страшная из тех, что Россия понесла в этом году.
